беды. Однажды моя жена получила письмо из Америки. Я заметил на нем американскую марку. Элси смертельно побледнела, прочитала письмо и бросила его в огонь. Она не упоминала об этом впоследствии, и я ничего не говорил, потому что обещание есть обещание, но с того момента она просто места себе не находила. На ее лице постоянно написан страх – у нее такой вид, будто она чего-то ждет и боится. Лучше бы было ей довериться мне. Она бы поняла, что я ей не враг. Но пока она сама не заговорит, я ничего не могу сказать. Имейте в виду, она честная женщина, мистер Холмс, и какие бы неприятности ни случились с ней в прошлой жизни, в этом не было ее вины. Я всего лишь простой норфолкский сквайр, но в Англии нет человека, который ценил бы честь своей семьи выше, чем я. Она хорошо это знает, и она знала это задолго до того, как вышла за меня замуж. Она никогда не запятнала бы мое имя – в этом я уверен. Ну, а теперь я подхожу к самой странной части моей истории. Около недели назад – это был прошлый вторник – я обнаружил на одном из подоконников несколько нелепых маленьких танцующих фигурок, подобных этим, нарисованным на бумаге. Они были намараны мелом. Я думал, что их нарисовал мальчик-конюх, но парень поклялся, что ничего об этом не знал. Во всяком случае, они появились на подоконнике ночью. Я смыл их и потом вскользь упомянул об этом в разговоре с женой. К моему удивлению, она отнеслась к этому очень серьезно и умоляла меня, если рисунки опять появятся, показать их ей. Они не появлялись целую неделю, а вчера утром я нашел этот листок бумаги, лежащий на солнечных часах в саду. Я показал листок Элси, и, увидев его, она упала в обморок. С тех пор она живет, как во сне, наполовину в бреду, и в ее глазах все время таится ужас. И тогда я написал и отправил вам этот листок, мистер Холмс. Это не тот случай, когда я мог бы обратиться в полицию, потому что они поднимут меня на смех, а вот вы подскажете мне, что делать. Я небогатый человек, но, если моей любимой женщине угрожает какая-то опасность, я потрачу свой последний грош, чтобы защитить ее.

Он был прекрасным человеком, этот уроженец старой английской земли – простой, прямой и мягкий, с его большими, искренними голубыми глазами и широким, миловидным лицом. Он источал любовь и доверие к своей жене. Холмс выслушал его рассказ с величайшим вниманием и какое-то время был молча погружен в свои мысли.

– Не кажется ли вам, мистер Кьюбитт, – сказал он наконец, – что лучшим вашим решением было бы обратиться напрямую к вашей жене и попросить ее открыть вам свой секрет?

Хилтон Кьюбитт покачал своей массивной головой.

– Обещание есть обещание, мистер Холмс. Если бы Элси захотела мне все рассказать, она бы это сделала. Если нет, то я не буду силой добиваться ее доверия. Но я имею право поступать, как я считаю нужным – и я это сделаю.

– Тогда я от всей души хочу вам помочь. Во-первых, слышали ли вы упоминания о каких-либо незнакомцах, которых видели в вашем районе?

– Нет.

– Я полагаю, что вы живете в очень тихом месте. Появление любого нового лица вызвало бы толки?

– В непосредственной близости от нас – да, незнакомцы редки. Но неподалеку есть несколько небольших лечебных источников. И фермеры принимают у себя постояльцев.

– Эти иероглифы, очевидно, имеют какой-то смысл. Если это чисто произвольный рисунок, то для нас может оказаться невозможным разгадать его значение. Если, с другой стороны, здесь есть какая-то система, то я не сомневаюсь, что мы докопаемся до сути. Но это конкретное послание настолько коротко, что я ничего не могу поделать, а факты, о которых вы мне рассказали, настолько расплывчатые, что у нас нет оснований для расследования. Я бы посоветовал вам вернуться в Норфолк, внимательно следить за происходящим и точно срисовывать любых новых пляшущих человечков, которые могут появиться. Как жаль, что вы не перерисовали тех, которые были нарисованы мелом на подоконнике. А также осторожно расспросите о каких-либо появившихся по соседству незнакомцах. Когда вы соберете какие-нибудь новые сведения, приезжайте ко мне снова. Это лучший совет, который я могу вам дать, мистер Хилтон Кьюбитт. Если появится неотложная необходимость, я всегда готов приехать и встретиться с вами у вас дома в Норфолке.

После этой встречи Шерлок Холмс пребывал в задумчивости, и несколько раз в последующие дни я видел, как он вынимал листок бумаги из своей записной книжки и долго и серьезно разглядывал загадочные фигурки, начертанные на нем. Однако он ни словом не упоминал об этом деле, пока однажды днем через две недели или около того кое-что не произошло. Я собирался уходить, когда он зашел ко мне в комнату.

– Вам лучше остаться дома, Уотсон.

– Почему?

– Потому что сегодня утром я получил телеграмму от Хилтона Кьюбитта. Вы помните Хилтона Кьюбитта и «пляшущих человечков»? Он должен был прибыть на Ливерпуль-стрит в час двадцать. Он будет здесь с минуты на минуту. Из его телеграммы я понял, что произошло несколько новых важных событий.

Нам не пришлось долго ждать, потому что наш норфолкский помещик приехал прямо со станции так быстро, как только мог его доставить экипаж. Он выглядел обеспокоенным и подавленным, взгляд его был усталым, а лоб изрезан морщинами.

– Это дело действует мне на нервы, мистер Холмс, – сказал он, устало опустившись в кресло. – Не очень-то приятно чувствовать себя окруженным невидимыми незнакомцами, которые что-то задумали против вас, но когда вдобавок к этому вы понимаете, что это все медленно убивает вашу жену, тогда это становится так тяжело, что не каждый человек может это выдержать. Она чахнет из-за всего этого – просто чахнет у меня на глазах.

– Она ничего вам больше не рассказала об этом?

– Нет, мистер Холмс, ничего. Однако временами бедняжка хочет что-то мне сказать, но все-таки не может заставить себя сделать решительный шаг. Я пытался помочь ей, но, полагаю, сделал это так неуклюже, что напугал ее. Она как-то заговорила о нашем древнем роде, репутации в округе, о нашей гордости за свою незапятнанную честь, и я все ждал, что скоро она подойдет к сути, но каким-то образом разговор прекратился до того, как мы добрались до самого главного.

– А вы сами ничего не выяснили?

– Я обнаружил много нового, мистер Холмс. Я привез несколько новых рисунков пляшущих человечков, которые вы можете изучить, и, что более важно, я видел того парня.

– Что, того человека, который их рисует?

– Да, я застал его за рисованием. Но я лучше расскажу вам все по порядку. Когда я вернулся домой после своего визита к вам, первое, что я увидел на следующее утро, была новая порция пляшущих человечков. Они были нарисованы мелом на черной деревянной двери домика для инструментов, который стоит рядом с лужайкой перед окнами фасада. Я сделал точную копию рисунка, вот она.

Он развернул листок бумаги и положил его на стол. Вот копия иероглифов:

– Превосходно! – сказал Холмс. – Превосходно! Прошу вас, продолжайте.

– Когда я срисовал фигурки, я их стер с двери, но через два дня появилась новая надпись. Я ее скопировал:

Холмс потер руки и хихикнул от радости.

– Материал для нашего дела набирается быстро, – сказал он.

– Три дня спустя под камешком на солнечных часах была оставлена записка, нацарапанная на бумаге. Вот она. Фигурки, как вы видите, точно такие же, как и в предыдущем случае. После этого я решил затаиться в засаде, поэтому достал револьвер и расположился в своем кабинете, окна которого выходят на лужайку и сад. Около двух часов ночи я сидел у окна, снаружи у дома было темно, только пробивался лунный свет, как вдруг я услышал позади себя шаги, а оглянувшись, увидел свою жену в халате. Она умоляла меня лечь в постель. Я сказал ей прямо, что хотел бы посмотреть, кто же играет с нами столь нелепые шутки. Она ответила, что это была какая-то бессмысленная плоская шутка и что я не должен обращать на это никакого внимания. «Если это действительно так тебя раздражает, Хилтон, мы могли бы вдвоем отправиться в путешествие и таким образом избежать этих неприятностей». «Вот как! Быть изгнанными из своего собственного дома каким-то шутником? – сказал я. – Да ведь над нами будет смеяться вся округа». «Хорошо, тогда