Шрифт:
Закладка:
–Ты умерла,– хрипит он еле слышно.
–Нет, я здесь, Мэтт!
–Ты не понимаешь.– Он отстраняется и смотрит мне в глаза так пристально, что я покрываюсь мурашками.– Я чувствую, что ты умерла.
Он гладит меня по щекам, а потом притягивает к себе, и я судорожно цепляюсь за его крепкие плечи. Мир кружится в танце. А мы замерли, застыли будто статуи и ничего вокруг не видим. Одни посреди вселенной, одни среди незнакомцев. Если бы сейчас земля распалась на части, а небо свалилось на крыши домов, мы бы не заметили.
Мэтт гладит мои серебристые волосы, а я – его шрамы. Мы отвыкли от прикосновений, мы не успели привыкнуть.
Мы встречаемся взглядами, и я тихо спрашиваю:
–Что будет дальше?
–Не знаю.
–Но что нам делать?
Парень прикасается лбом к моему лбу и шепчет:
–Жить дальше.
Неужели он помнит? Но как? Уже хочу задать вопрос, но Мэттью оставляет на моих губах легкий поцелуй, и я послушно замолкаю.
–Пообещай мне кое-что,– шепчет Мэтт. И мы глядим друг другу в глаза.
–Что пообещать?
–Ты никогда не используешь на мне принуждение.
–Мэттью…
–Мы уедем.
–О чем ты?
–Окончим школу и уедем. Ты и я.
–Но куда?
–Куда угодно.– В его глазах загорается что-то теплое, яркое. Он нежно прикасается ко мне.– Но вместе.
–Мэтт…
–Пообещай.– Это принуждение. Сегодня Йоль, и я могла бы обидеться, но даже не думаю об этом. Мэттью прикасается ко мне лбом, а я облизываю обветренные губы.
–Обещаю.
Мэтт притягивает меня к себе и целует, а я представляю, как дорога излечивается от трещин, как стеклянные и цветные витражи церквей собираются воедино. Я представляю, как люди в Астерии забывают о том, что случилось, и продолжают жить.
Я не уверена, что мне удастся исправить все, что я наделала. Не уверена, что жизнь не найдет способ напомнить о том, что потеряно, и указать на то, что разбито. Но я постараюсь справиться. Ноа Морт дал мне второй шанс, и я должна им воспользоваться. Не имеет значения, как долго я буду испытывать вину, насколько сильно мне будет больно. Со мной рядом близкие люди, которые готовы принять меня такой, какая я есть.
Мэттью шепчет:
–Пошли домой.
Я киваю, он обнимает меня, и мы медленно уходим.
–Я догоню вас.
–Мы будем ждать тебя у выхода.– Мэри-Линетт сжимает мою руку и кивает. Глаза у нее красные, потому что всю службу она проплакала. Внутри что-то вспыхивает, но я не позволяю эмоциям взять верх. Только не сегодня, когда я должна быть сильной.
–Ты как?– Рядом неожиданно оказывается Мэтт.
–Все в порядке. Дайте мне пару минут.
Мэтт оставляет поцелуй на моей щеке и вместе со всеми уходит к машинам.
Я перевожу взгляд на каменное надгробие, тонкий слой снега уже лежит на земле. Я пытаюсь представить, что я сказала бы Норин, будь она рядом. И ничего не приходит на ум. Наверное, я опять расплакалась бы, потому что последнее время слезы выражают все, что накопилось у меня внутри, как бы прискорбно и жалко это ни выглядело.
Неожиданно возле надгробия словно из воздуха появляются фиолетовые цветы.
–Что за…
Я наблюдаю за тем, как цветы становятся все ярче и ярче, пока не перевоплощаются в букет орхидей. Ошеломленно оглядываюсь. Разве букеты появляются из ниоткуда? Тем более когда не я заставляю их появляться…
Мое внимание привлекает маленькая записка, черный прямоугольник. Я наклоняюсь к цветам, переворачиваю листок и растерянно хлопаю ресницами. Здесь лишь одна буква.
–Как романтично,– недовольно морщусь, разглядывая каллиграфическую букву «Л» на черном листке, и выпрямляюсь. Люцифер пытается продемонстрировать, что он умеет чувствовать? Нам ли с тетушками не знать, как он проявляет свою любовь.
Однако я все-таки не выбрасываю записку. Это ужасно глупо, но…
Неужели Дьявол сожалеет о смерти Норин Монфор? Мэттью говорил, что Дьявол в мгновение ока лишил Меган фон Страттен жизни, вырвав из ее груди сердце. Ей он тоже к могиле приложил букет с запиской? Осматриваюсь и вдруг замираю. Кладбище тут небольшое, деревьев почти нет. Спрятаться проблематично, именно поэтому я вижу не только силуэт девушки, но и ее лицо, ее золотистые волосы, серые глаза, я вижу Джил, и у меня внутри вспыхивает пламя.
Ладони в мгновение ока ошпаривают красные искры.
–Ты…
Девушка испуганно срывается с места, а я взмахиваю рукой, и она падает на землю, прямо в мокрый снег. Я бегу к ней, тяжело дыша, вспоминая, как она выстрелила, вспоминая, как она лишила мою тетушку жизни.
–Вставай!– Одно мое слово – и Джиллианна снова на ногах.
–Подожди, не надо.
–Не надо?– Зря она пришла.
Я едва могу дышать. Девушка испуганно моргает. Ее щеки покраснели от холода. А я не знаю, как утихомирить пожар, как взять себя в руки. Я вдруг отчетливо понимаю, что мне стоит лишь моргнуть, лишь щелкнуть пальцами, и я отомщу за Норин.
–Тебя не было,– заявляет Джил, и я недоуменно щурюсь.
–Что?
–Ты не пришла на похороны моего отца. Но ведь именно ты убила его.
Я замираю. Губы Джиллианны дрожат, глаза пылают, а я теряюсь, ведь была уверена, что принуждение подействовало на всех. Но она помнит. Она все помнит!
–Ты должна была забыть,– едва слышно отвечаю я и ощущаю колющую боль где-то в горле. Я пытаюсь сглотнуть ком, но не выходит.– Должна была…
–Ты его убила. Я это видела!
–Мне очень…
–…жаль?
Девушка трясется. Она закрывает ладонями лицо, а до меня вдруг доходит, что… что я не имею права ее осуждать. Эта мысль жжет, она разрезает меня на куски, ведь я должна люто ненавидеть этого человека, должна хотеть его смерти! Но Джил потеряла отца. Я его убила. Неважно, каким он был: хорошим или плохим. Он ее отец, а я его убийца.
–Ты…– Выпрямляюсь и гляжу в серые глаза Хью.– Ты должна забыть о том, что случилось в церкви. Твой отец умер, потому что болел. Твоя мать знала об этом.
–Мой отец болел.
–Верно. Но он не хотел тебя расстраивать и поэтому молчал.
–Молчал.
–И ты забудешь…– Делаю шаг вперед.– Забудешь о том, что убила Норин Монфор.
Джил кивает, а я протяжно выдыхаю.
–Но каждый день ты будешь просыпаться и чувствовать вину. Каждый день. Ты так и не узнаешь, откуда это ощущение. Но оно никуда не денется, всегда будет с тобой.
