- Почему вы стали мне помогать? – спросила я наконец. – Я очень благодарна вам за всё, даже если… Вы за сегодня сделали для меня больше, чем кто бы то ни было за все предыдущие годы. Я была уверена, что вы даже слушать меня не станете. Но почему?..

Сенатор посмотрел на меня. Ухоженный, сильный, крепкий мужчина. Но почему-то именно в этот момент он показался мне неимоверно старым, уставшим и даже печальным. Уязвимым.

- Возможно, ваше появление сегодня – это просто совпадение…

- Но иногда совпадениями руководит судьба, – механически повторила я слова мальёка Карэйна. Встала, поморщившись: ноги затекли. – У вас тоже что-то случилось?

- Можно сказать и так. Я долгое время стремился… не к совершенству, нет. К безупречности. К тому, чтобы меня, мою семью, жизнь и деятельность не в чем было упрекнуть. Дискутировать, возражать, не одобрять, ненавидеть – да, но не упрекнуть, высмеять, ткнуть пальцем в слабое место. А вчера всё изменилось в одночасье. Я оказался на распутье. И вы, Хортенс, появились более чем вовремя, для вас в том числе – ещё вчера утром я действительно не стал бы вас даже слушать. И для меня.

- Расскажите, – не то предложила, не то попросила я. Слёзы всё-таки потекли, горячие и безвкусные, я не обращала на них внимания. – Расскажите мне.

- Семья всегда была очень важна для меня, Хортенс. Не менее важна, чем работа. Им я посвятил всю свою жизнь. Я многого добился.

- Больше, чем кто бы то ни было, – кивнула я, не понимая, к чему он ведёт.

- Я вовсе не злюсь из-за расторгнутой помолвки. Армаль переживёт. Я так и думал, что он ещё слишком молод и легкомысленен для семейной жизни, а его болезненное самолюбие даже полезно пощипать, оно может помешать ему в будущем. Дело не в нём. Не беспокойтесь, скандала не будет.

- Я и не беспокоюсь. Продолжайте, пожалуйста.

Сенатор подбирал слова, и видеть его смятение было так странно.

- У моей дочери двое детей, девочка трёх лет и шестилетний мальчик, Соверн. Да, ему как раз сегодня исполнилось шесть. Мой любимый внук, моя гордость, очень умный и талантливый ребёнок. Он дорог мне, он моя отрада, моя надежда. И вчера он…

Наступившая тишина была тяжелая, кричащая громче слов.

Я поняла, что он хотел сказать.

- Как это случилось?

- Мы вместе читали книгу. Прекрасную книгу с картинками: о пиратах, кораблях и морских приключениях. Я сказал, что однажды мы поедем с ним на побережье и увидим корабли собственными глазами. А Соверн ответил, что можно увидеть их прямо сейчас. И показал мне плывущий над потолком парусник, такой же, как в книге.

- Иллюзии.

- Да.

- Это ещё не самое страшное, – осторожно сказала я и осеклась. Да, показывать иллюзии –не убивать одним касанием, но для Верховного сенатора иметь скверного родственника хуже, нежели убийцу и каторжника.

- Иногда всё может измениться в один миг, верно? – сказала я.

- Да. Всё изменилось в один миг. Вы правы.

Не было никакого злорадства в моей душе. Никакой радости от осознания того, что внук Верховного сенатора оказался скверноодарённым. Я склонила голову, глядя на сгорбившегося старика рядом.

- И что же дальше? – тихо спросила я, пропуская все ненужные вопросы. Корб Крайтон был не из тех людей, что паникуют или слепо вопрошают небеса, за что им такая доля. Он действовал, а не впадал в истерику.

- Разумеется, я не отдам Соверна ни в какой приют. Он будет жить дома со своей семьёй. Я бы хотел, чтобы у него был наставник, как это принято у всех юных благородных мальёков. Образованный, обладающий знаниями и манерами. Знающий о том, кто такой Соверн. Не боящийся. Не испытывающий отвращения. За то время, что вы спали, я навёл справки об этом вашем Эймери Дьюссоне. Он мне подходит.

Я ошеломленно молчала, слушая откровения Верховного Сенатора. И только минуты две спустя до меня дошло.

- Он жив?! Эймери жив?! Огненная лилия, спасибо! Вы спасли его? Спасибо вам, спасибо, спасибо… – я приподнялась на цыпочки и поцеловала Корба Крайтона в холодную колючую щёку.

- Это вы спасли его, Хортенс. Я был впечатлён вашей речью. Она достойна Сената. Мальёка Дьюссона прооперировали, изъяв... лишнее. Его отпустят, думаю, довольно скоро. И если он согласится на моё предложение… Я так понимаю, что идти вам некуда? У ограды вас дождётся мой экипаж. Отвезёт в гостиницу… или в имение Флорисов. Под мою ответственность – надеюсь, я могу на вас положиться? Сегодня тридцатое мая… Я буду ждать вас и Дьюссона завтра у себя дома. Вот адрес, – он протянул мне листок, и я сунула его в нагрудный карман жилета, все ещё не веря до конца, что это всё происходит со мной.

- А дальше что? – неожиданно спросила я в спину уходящего сенатора. – Понимающий и принимающий наставник – это хорошо, но это не исчерпывает всей… жизни.

- Верно, – не оборачиваясь, ответил он. – Дальше… дальше я буду строить для него и таких, как он, новый мир, Хортенс. Может быть, даже с вашей помощью.

Сенатор ушёл, а я опять побрела от стены к стене и обратно. Задрожала, как от холода, хотя в комнате было по-летнему тепло. Подняла валик с сидения стула – это оказался плащ мальёка Крайтона. Завернулась в него и снова стала ходить от стены к стене…

…и не услышала, как вошёл Эймери. Не услышала – почувствовала. Обернулась – и уставилась на него, совершенно не похожего на себя прежнего. Еще более худой и бледный, скуластый и остроносый, чем обычно, но какой-то совершенно не такой. Я не могла понять, в чем причина, пока он не обнял меня, прижимая к себе, прижимаясь лбом ко лбу, а я не запустила пальцы в его волосы. Короткие волосы, колющий ёжик совсем коротких волос.

- Жив, – сказала я, давясь слезами. – Жив. Жив… жив. А подстригся зачем? Решил сэкономить на цирюльнике, идиот?

- Зачем ты раздела сенатора Крайтона, Хорти? Это же его плащ… Какой ужас, что ты натворила, малявка отчаянная?! Чудо ты моё…

Плакала я одна, а засмеялись мы одновременно.

Эпилог

- Подожди меня