— Что произошло? — спросила я, протирая глаза. — Ты в порядке?

— Ты потеряла сознание, — сказал Капо. — Сразу же, как только увидела скальпель. И у меня все хорошо. — Он погладил дядю Тито по голове. — Ангел жизни снова остановил смерть.

— Ах! — Дядя Тито потрепал его по щеке. — Чепуха! Не позволяй мужу играть на твоих симпатиях. Эта рана - ничто! Пуля оказалась на поверхности.

Я посмотрела на сверкающую серебром чашу, стоявшую на таком же зеркально-серебряном столе. В ней была окровавленная пуля. Я не осознавала, что снова потеряла сознание, пока не очнулась в пожарной части. Рокко нес меня. Я посмотрела направо. Капо уставился на нас, и в его глазах снова появился холод. Однако он был направлен не на меня, а на Рокко.

— Я могу идти, — прохрипела я.

— Чепуха, — сказал дядя Тито.

Капо бросил на него неодобрительный взгляд.

— Твой муж расстроен, что я не позволяю ему нести тебя. Рана у него неплохая, но он не должен пока носить тяжести, какой бы легкой не была ноша, — он указал пальцем на Капо. — Слушайся меня, или я свяжу тебе руки!

Я тихонько рассмеялась, но тут же прекратила, когда Капо бросил на меня неодобрительный взгляд. Потом я снова рассмеялась, вспомнив, как Джованни наблюдал, как мы все исчезли в главной спальне и некоторое время не выходили.

Капо велел мне устраиваться в постели, как только мы окажемся на секретной стороне. Он собирался проводить дядю Тито и Рокко. Прежде чем они ушли, я поцеловала их обоих и поблагодарила. Дядя Тито отмахнулся и дал мне указания, какие лекарства должен принимать Капо и что он может и чего не может делать.

Через несколько минут муж вернулся в спальню. Я не могла пошевелиться. Все произошедшее, казалось, настигло меня.

— Душ, — сказал Капо, указывая на ванную.

Я отрицательно покачала головой.

— Прими душ за меня. Ты не должен мочить руку. Приказ врача.

— У тебя есть два варианта. Прими душ вместе со мной. Или примешь душ со мной после того, как я перекину тебя через плечо.

Капо ухмыльнулся мне, когда я обернула его руку полиэтиленовой пленкой для пищевых продуктов до того, как мы с ним оказались под душем. Я взялась за ручку душа и направила его в сторону от него. Но когда я смыла все кровавые пятна, его плечи расслабились, и я могла сказать, что он был спокоен. И как бы я ни протестовала, Капо не позволил мне мыться самой.

После душа, пока мы вытирались, он уставился на меня.

— Что? — прошептала я.

— Твой живот, — он кивнул на него. — Он начинает расти.

Я отвернулась в сторону и улыбнулась.

— Так и есть. Интересно, он будет таким же большим, как ты? Надеюсь, у него будут твои глаза.

Прошло мгновение, и никто из нас не произнес ни слова. Капо взял меня за руку, и повел в сторону спальни. Я забралась в постель и похлопала по соседнему месту. Я сощурилась, когда он начал подкрадываться ко мне.

— Капо, — сказала я. — На этот раз я не сдамся. Доктор сказал...

— Мне плевать, что говорит доктор. Это то, что мне нужно. Ты. Подо мной. Выкрикивающая мое имя. Это мое единственное лекарство. Мое единственное лекарство в этом больном мире.

Я прикусила губу, не зная, что делать. Когда Капо подошел достаточно близко, он губами очень нежно вытащил мою закушенную губу из хватки моих зубов, и нежно пососал ее.

— Ах, — я тихо выдохнула. Потом мои руки запорхали по его плечам, вниз по рукам, по бокам.

Он с шипением выдохнул и потянул меня вниз одной рукой, подминая под себя. Капо целовал меня, нежно, медленно, пока я не почувствовала, что он забрал мою душу, и я была потеряна для всех, кроме него, а затем его язык проник еще глубже, еще сильнее. Но его прикосновения были... легкими.

— Что ты со мной делаешь? — прошептала я, когда его язык скользнул вниз по моему горлу, до самой груди.

— То, что я должен был сделать раньше. Что-то совсем иное.

После этого Капо ничего не сказал, но когда вошел в меня, это было не жестко и не грубо. Он не торопился, двигаясь в медленном, чувственном ритме. Мой муж требовал, чтобы я продолжала смотреть, а он удерживал мой взгляд, прикусывая свою нижнюю губу.

— Марипоса, — его глаза закрылись, и он издал сдавленный горловой звук.

Звук моего имени на его губах заставил меня раствориться в нем, и оргазм пронзил мое тело, хотя то, что Капо сделал со мной, было далеко не жестким. Он вонзился в меня после, безжалостно следуя за своим освобождением, и я снова кончила с ним.

Капо не двинулся с места, хотя и дрожал. Я боялась взглянуть на повязку, чтобы увидеть, не сделал ли он что-нибудь с рукой, и не хлещет ли кровь. От одной мысли об этом меня затошнило. Кровь обычно не беспокоила меня, но если речь не шла о его крови. Сон все время возвращался ко мне, такой свежий в моей памяти.

Я обняла Капо, уткнувшись лицом ему в грудь. Я поцеловала его в лоб четыре раза. Капо попытался встать, но я не отпустила его.

Мне так много нужно было сказать:

Любовь - не Кинжал, как ты думаешь. Он используется как оружие только тогда, когда тот, кого ты любишь, обращает его против тебя. Любовь - это щит от всего остального мира. Только мы вдвоем можем позволить чужакам проникнуть за наше укрытие. Любовь проистекает из стольких разных вещей. Дружеское общение. Дружба. Верность, а верность может породить любовь. Или любовь может породить преданность.

Я молчала, потому что не хотела, чтобы Капо подумал, будто я пытаюсь убедить его или склонить его в свою веру. Я не хотела указывать на очевидное. Ты тоже меня любишь.

Казалось, он уловил мои мысли.

— В моем мире любовь только убьет тебя, Марипоса. — Звук его голоса, низкого и прерывистого, заставил меня придвинуться ближе к нему. — Вот почему мама написала эти слова. Она знала, с чем мне придется столкнуться. Она часто говорила мне, что я слишком хорошенький. Настолько, что они собираются сожрать меня живьем. Но