1774 году назначение главным шерифом Бедфордского графства обратило его внимание на состояние тюрем, переданных под его надзор, и с того времени мирный помещик, занимавшийся только чтением Библии и наблюдением за погодой, превратился в самого ревностного и энергичного реформатора. До истечения года он посетил почти все английские тюрьмы и почти всюду нашел в них ужасные злоупотребления, замеченные на полвека раньше, но оставленные без внимания парламентом. Тюремщики, покупавшие свои места, должны были жить взятками, и им позволяли вымогать все, что можно. Даже в случае оправдания людей нередко снова отправляли в тюрьму, так как у них не было средств заплатить суммы, которые они задолжали своим тюремщикам. Должники и преступники находились вместе в переполненных, согласно тогдашним жестоким законам, тюрьмах. Между различными полами не полагалось разделения, тюремная дисциплина не поддерживалась. Всякая тюрьма представляла собой смешение жестокости и гнуснейшей безнравственности, от которых заключенного могли избавить только голодная смерть или тюремная горячка, непрерывно гнездившаяся в этих притонах злополучия. Говард видел все своими глазами, испытал все бедствия на собственном опыте. В одной тюрьме он нашел камеру, настолько тесную и нездоровую, что живший в ней бедный малый просил как милости, чтобы его повесили. Говард заперся в ней и до тех пор терпел темноту и грязь, пока его натура не поддалась им.

При помощи подобных приемов и полученного таким путем точного изображения подобных сцен он и провел свою реформу. Книга, излагавшая его страшные опыты, и предложенные им планы исправления преступников сделали его, по крайней мере в Англии, отцом тюремной дисциплины. Но его деятельность далеко не ограничивалась Англией. В ряде поездок он посетил тюрьмы Голландии и Германии; затем стремление найти какие-либо средства, чтобы остановить роковые эпидемии чумы, побудило его к осмотру лазаретов Европы и Востока. Занятый этим делом милосердия, он умер в Херсоне в Южной России от злокачественной лихорадки и, согласно его желанию, «был похоронен самым скромным образом».

В то время как Уэслеянское возрождение глубоко взволновало Англию, ее политический застой не прерывался. Падение Уолполя не внесло никакой перемены ни во внутреннюю, ни во внешнюю политику. Большинство министров, боровшихся с ним в последние годы его правления, вернулись на свои места, просто приняв в свою среду некоторых более выдающихся членов оппозиции. Руководство внешними делами было вверено лорду Картерету, человеку очень энергичному и сведущему в делах материка, в общем следовавшему системе своего предшественника. Чтобы устранить влияние, приобретенное теперь Францией в Германии благодаря избранию ее орудия, Карла Баварского, в императоры, он считал необходимым добиться согласия Австрии и Пруссии. Давление Англии, а также победа Фридриха II при Хотузице, заставили Марию Терезию согласиться на план Уолполя и заключить в Бреславле мир с Пруссией при условии уступки Силезии. Этот мир позволил в конце 1742 года австрийскому войску прогнать французов из Богемии; в то же время один английский флот блокировал Кадис, другой бросил якорь в бухте Неаполя и угрозой бомбардировки столицы заставил дона Карлоса заключить договор о нейтралитете, а английские субсидии отвлекли Сардинию от союза с Францией. К несчастью, Картерет и Венский двор решили теперь не только утвердить «прагматичную санкцию», но и вернуть земли, захваченные Францией в 1736 году Неаполь и Сицилию нужно было отобрать у испанского короля, Эльзас и Лотарингию — у Франции, а императорское достоинство вернуть Австрийскому дому. Для выполнения этих планов австрийская армия весной 1743 года прогнала императора из Баварии, а Георг II, горячо поддерживавший политику Картерета, стал во главе войска в 40 000 человек, состоявшего в большинстве своем из англичан и ганноверцев, и двинулся из Нидерландов на Майн. Движение это остановилось, а потом превратилось в отступление, когда на южном берегу реки появился с превосходящими силами герцог Ноайль, переправивший через нее 31 000 человек и угрожавший королю захватом его войска. В произошедшей потом битве при Деттингене союзную армию спасли от гибели запальчивость французской конницы и стойкость англичан, упорно стоявших на месте и, наконец, заставивших противника вернуться за Майн. Как ни незначительна была эта победа, она сопровождалась поразительными результатами: французы очистили Германию, английское и австрийское войска появились на Рейне, а союз между Англией, Пруссией и венгерской королевой представлялся вполне достаточным для обеспечения уже полученных результатов.

Но расчеты на мир были разрушены честолюбием Австрийского дома. Весной 1744 года австрийская армия двинулась на Неаполь с целью передать его после завоевания Баварскому императору, от которого его родовые владения в Баварии в обмен должны были перейти к Марии Терезии. Но если после уступки Силезии Фридрих 11 и отказался от войны, то он готов был скорее снова поднять оружие, чем допустить такое значительное усиление Австрийского дома в Германии. Сначала его внезапный союз с Францией не изменил хода войны: хотя Фридриху II удалось захватить Прагу и отвлечь австрийскую армию от Рейна, но вскоре он был изгнан из Богемии, а смерть императора заставила Баварию сложить оружие и вступить в союз с Марией Терезией. В это время положение королевы было настолько блестящим, что она заключила тайный договор с Россией о разделе Прусской монархии. Но в 1745 году наступил перелом и выявились роковые последствия слабости Картерета, допустившего превращение оборонительной войны в наступательную. Французский король Людо вик XV повел армию в Нидерланды, Голландия отказалась выступить против него, а это возложило их защиту целиком на Англию. Общее недовольство этим расширением войны оказалось пагубным для Картерета, ставшего графом Гренвилем. Его властолюбие вооружило против него его окружение, и герцог Ньюкасл и его брат Генри Пелгэм отняли у него должность.

Главой преобразованного министерства стал Генри Пелгэм. По своему характеру, а также осознавая свое бессилие, он склонялся к примирительной политике, объединявшей всех вигов. В новом правительстве все нашли себе место: Честерфилд и виги, Питт и «мальчишки», даже некоторые тори. Масса вигов оставалась верной политике Уолполя, и Пелгэмы принудили Картерета к отставке именно с целью подготовить почву для примирения с Фридрихом II и окончания войны. Но сначала им пришлось обратить внимание на войну во Фландрии, где саксонский маршал утвердил превосходство французского войска своей победой над герцогом Кемберлендом. Направляясь с войском из англичан, ганноверцев и голландцев, — Голландия, наконец, была вовлечена в войну, — на выручку Турнэ; герцог встретил 31 мая 1745 года французов, прикрытых линией укрепленных деревень и редутов: единственный узкий проход между ними был только у деревушки Фонтенуа. Английские войска составили густую колонну и, несмотря на убийственный огонь, упорно ломились в этот проход; но в тот момент, когда сражение казалось выигранным, французы быстро сосредоточили перед