Наши разговоры не особенно ладились и крутились вокруг одной и той же темы. Она отказывалась прояснить ситуацию. А я сходил с ума от неопределенности и не мог переключиться.

Поэтому я исправно звонил пару раз в день и мы сухо убеждали друг друга, что у нас всё в порядке. Может, по этой причине, а может следуя очередному нашему ничем не обоснованному, но железному правилу, я не стал предупреждать, что сегодня вернусь.

В нашей жизни раньше было очень много странных и не поддающихся объяснению правил, возникающих в связи с какими-то прецедентами. Законы нашего государства напоминали Штаты с его прецедентным законодательством и судебной системой: какой-то идиот постирал в стиральной машинке кошку, так как в инструкции не было предупреждения, что этого делать нельзя и выиграл суд с фирмой, производящей эти машинки. И теперь все фирмы добавляют в инструкцию пункт о кошке и других домашних животных. Никак не мог разобраться, кто из нас с Женей был этим «идиотом», а кто пытающими перестраховаться фирмами. Но очень часто чувствовал себя постиранной кошкой. Ну а если уж Женя попадала на ее место, я готов был на внедрение любых абсурдных правил, только чтобы…

Чаще всего она моментально встраивалась в новые правила игры, как рыба в новый аквариум, а я подчинялся им, страдая в итоге от этих самых правил. Да и всех окружающих от них корежило, кроме, разве что Крис, которой обычно было пофигу на все, если мы внутри этого находили хоть какую-то гармонию. Находили ли? Мои попытки анализировать устройство нашей вселенной все эти годы говорили о том, что эта гармония была подобна замершему наверху сложной незакрепленной конструкции эквилибристу. Но кто из нас был этим эквилибристом, а кто конструкцией, я тоже так и не смог разобраться.

Единственный вывод, который я делаю — это нужно менять. Должна быть полная устойчивость. И никаких абсурдных правил. Только есть одно «но». У меня нет опыта в классических отношениях и я не знаком с их законами и логикой, а Женя, которая вполне преуспела в них, никогда больше не встанет «за руль».

Отлично.

Мне кажется это напоминает новую незакрепленную конструкцию. Баланс… Какое недостижимое слово.

Если она беременна, я не смогу ее даже наказать.

Она будет неуправляемой. Как раньше…

Как я это вывезу?

Это задача. Есть задача — будет решение. Не знаю. Пока. Но я найду способ.

Итак, никаких правил, осложняющих нам жизнь.

Но, тем не менее, не предупреждаю ее о приезде, следую нашему старому правилу.

Надо признать, я совершенно не склонен менять свои привычки.

В этот раз я не звоню Андрею. Уверен, он поедет встречать сам, а мне не хочется утруждать его сегодня. Может быть потому, что я сам очень устал и не хочу уделять ему внимание, пока не отдохну. Пусть будет просто такси.

По дороге домой — аптека и пакет всевозможных тестов на беременность. Даже если она не… все равно пусть будут под рукой.

Тихо открываю дверь. Включаю свет в прихожей. Оставляю сумку. Двери в детскую и в нашу с Женей спальню закрыты. Но я чувствую, что они дома.

Душ… чашка чая… Кофе, почему-то не хочется. А в глиняном заварнике какая-то заманчиво пахнущая трава. И я вспоминаю, почему не пью чай. Не выношу заварники. И заваривать в кружку тоже не люблю. Но Женя уже изнасиловала этим атрибутом мою кухню. И я пью чай. Она не может без чая, а в пакетиках не любит, как впрочем и я.

Выливаю остатки заварки, мою и убираю глиняный чайник. Пусть будет. Ладно. Но на ночь оставлять заварку в нем не нужно.

Открываю дверь в спальню. Ночник… На кровати Женя, мирно сопит. На руке у нее точно в такой же позе на боку спит Ася.

Вот так да?…

Ладно… Ася — это самый безобидный персонаж, который я бы мог обнаружить в своей кровати. Хотя, я конечно же, наговариваю. Никогда она никого не укладывала в нашу кровать.

Я мог бы лечь на диван, в гостиной. Или унести Асю в спальню. Она как и Женя не просыпается от таких движений.

Но я просто выключаю ночник и ложусь к ним, накрывая ее руку своей.

Вздрагивает.

И тут же расслабляется.

Ася за палец притягивает мою руку плотнее к своему животу и немного поерзав успокаивается.

— Вы так милодрамматичны, синьор Аронов… — сонно.

— «Мело»… — на автомате исправляю я.

— Нет… «Мило»…

Засыпает. И я засыпаю тоже.