народным представительством может быть достигнута лишь тогда, если выборы будут произведены совершенно свободно. Поэтому выборы должны быть произведены при следующей обстановке:

1) депутаты посылаются от всех классов и сословий безразлично и пропорционально числу жителей;

2) никаких ограничений ни для избирателей, ни для депутатов не должно быть;

3) избирательная агитация и самые выборы должны быть произведены совершенно свободно, а потому правительство должно в виде временной меры, впредь до решения народного собрания, допустить:

а) полную свободу печати,

б) полную свободу слова,

в) полную свободу сходок,

г) полную свободу избирательных программ.

Вот единственное средство к возвращению России на путь правильного и мирного развития. Заявляем торжественно пред лицом родной страны и всего мира, что наша партия, со своей стороны, безусловно, подчинится решению народного собрания, избранного при соблюдении вышеизложенных условий, и не позволит себе впредь никакого насильственного противодействия правительству, санкционированному народным собранием.

Итак, ваше величество, решайте. Перед вами два пути. От вас зависит выбор. Мы же затем можем только просить судьбу, чтобы ваш разум и совесть подсказали вам решение, единственно сообразное с благом России, с вашим собственным достоинством и обязанностями перед родною страной.

(Бурцев В. Л. За сто лет. Женева, 1898. С. 173–179)

Мало кто тогда в России так прямо и решительно требовал политических свобод и законодательного парламента, но о необходимости для власти «живого общения с представителями земли» говорили и писали многие, от вольнодумных либеральных публицистов до царских министров. «Ананасный» манифест был им ответом ясным и недвусмысленным. Вопрос о реформе системы государственного управления был снят с повестки дня.

Кризис доверия

Великие реформы Александра ii не затронули организацию власти. В результате система государственного управления и принятия решений оказалась несоответствующей новым задачам и условиям жизни. Уже это обстоятельство само по себе создавало немалые трудности, которые были усугублены натиском агрессивного террористического меньшинства. Власть оказалась в глубоком кризисе, выход из которого часть сотрудников Александра ii искала в допущении «общества делам внутреннего управления», другая часть, напротив, стремилась к ужесточению властной вертикали и более полному контролю над обществом.

Первое крупное столкновение, приведшее к победе консервативных сил, было спровоцировано покушением студента Дмитрия Каракозова на царя. 4 апреля 1866 г. Каракозов стрелял в государя, прогуливавшегося в Летнем саду, а уже 5 апреля в заседании Комитета министров ярый консерватор обер-прокурор Синода граф Дмитрий Андреевич Толстой повел наступление на либерального министра народного просвещения Александра Васильевича Головнина, утверждая, что распространение либеральных и революционных идей в студенческой среде – результат политики министерства. В результате Головнин подал в отставку, и Толстой занял его место. Вслед за Головниным оставили свои посты еще несколько крупных либеральных сановников. Остряки шутили, что Каракозов «одной пулей сразил четырех министров».

Реакция поначалу затронула главным образом сферы просвещения и печати. Были немедленно закрыты два самых острых демократических журнала – «Современник» Н. А. Некрасова и «Русское слово» Г. Е. Благосветлова – «вследствие доказанного с давнего времени вредного их направления». 13 мая 1866 г. задача власти в сфере образования была сформулирована в форме царского рескрипта на имя председателя Комитета министров князя П. П. Гагарина. «Провидению угодно было, – говорилось в рескрипте, – раскрыть перед глазами России, каких последствий надлежит ожидать от стремлений и умствований, дерзновенно посягающих на все для нее исконно священное, на религиозные верования, на основы семейной жизни, на право собственности, на покорность закону и на уважение к установленным властям».

Идеологом школьной реформы выступал блестящий консервативный публицист Михаил Никифорович Катков – издатель влиятельного журнала «Русский вестник» и газеты «Московские ведомости». Катков в своих изданиях резко критиковал головнинский гимназический устав 1864 г., называя «сущим злом» преподавание истории и словесности, приучающих учащихся к безответственному «верхоглядству». Восставая против преподавания предметов, способствующих формированию самостоятельного образа мысли, он требовал замены их предметами дисциплинирующими, позволяющими усваивать абсолютные истины и точные понятия и не дающими простора для «умствования».

На подготовку реформы ушло несколько лет, и только в мае 1871 г. законопроект был представлен в Государственный совет, где встретил сильное противодействие либералов (29 из 48 членов Совета голосовали против). Александр ii утвердил, однако, мнение меньшинства, и 15 мая 1871 г. толстовский проект получил силу закона. Реформа заключалась в том, что единственным типом среднего учебного заведения, дающего право поступления в университет без экзаменов, становилась классическая гимназия, в курсе которой главенствующее место занимали древние языки и математика (5–6 часов в неделю, в начальных классах – до восьми). Преподавание русского языка, истории, новых языков и особенно словесности сильно сокращалось (до двух часов в неделю). Из естественных наук в программе уцелела только физика, на которую отводилось два часа в неделю и только в трех старших классах. Реальные гимназии ликвидировались и заменялись реальными училищами с шестилетним курсом обучения (в гимназии – восьмилетним), окончание которых не позволяло поступить в университет. Более того, из программы реальных училищ тщательно вытравливались все общеобразовательные предметы, а «дисциплинирующую» функцию исполняли математика и черчение, которым отводилась львиная доля учебного времени. Естествознание было оставлено в мизерных объемах, причем преподаваться оно должно было, как говорилось в объяснительной записке к программе, не научно, а «технологически».

Затем последовала реформа начальной школы. Положение о начальных народных училищах 1863 г. отменило монополию власти на школьное дело, возможность открывать учебные заведения получили общественные организации и частные лица. Постепенно лидирующая роль в этой сфере перешла к органам земского самоуправления, в чьих школах учебный процесс был лучше поставлен, нежели в школах, находящихся в ведомстве Министерства народного просвещения и Священного синода.

Земская школа заводилась совершенно заново, поскольку земцы не без оснований находили постановку школьного дела в дореформенной России совершенно неудовлетворительной. Прежде всего, земства, не ассигнуя больших средств на открытие собственно школ, принялись за выработку программ и отработку постановки дела. Здесь быстро обнаружились талантливые теоретики и практики, такие как Н. И. Пирогов, К. Д. Ушинский, В. И. Водовозов, В. Я. Стоюнин, барон Н. А. Корф. Преимущественное внимание земства, взявшие на себя роль первопроходцев (черниговское, новгородское, петербургское), уделяли открытию учительских семинарий для подготовки хороших учителей, в число которых допускались и женщины. Заведование своими школами земства поручали, как правило, управам или членам училищных советов от земства и лишь в исключительных случаях передоверяли его полностью училищным советам, в которых помимо специально выбранных земских представителей состояли чиновники, назначаемые Министерством народного просвещения, и священники, по назначению епархиального начальства.

С приходом Д. А. Толстого Министерство народного просвещения взяло курс на установление строгой бюрократической опеки над общественной школой и учителями. Учебники и книги, допускаемые в народные училища, подвергались строгой цензуре ученого комитета Министерства; число таких книг было крайне ограниченно. В 1869 г. были учреждены должности инспекторов народных училищ, которые скоро сделались в силу полученной ими в 1871 г. министерской инструкции не столько педагогами-инструкторами, как предполагалось изначально, сколько наблюдателями за благонадежностью учителей. Министерство старалось изъять вопросы содержания преподавания и постановки учебного дела у земств, с тем чтобы они только финансировали