Никто не ответил. Гендерсон смотрел на двух рабочих, стоящих рядом с ним, те с опаской глядели в окно. Джонсон уставился в пол. Трое остальных промямлили что-то невнятное. Что — Кэмпбелл не смог разобрать.

— Послушайте, если мы все разойдемся в разные стороны, то найдем его гораздо быстрее. Или он нас. Здесь же повсюду леса, и неизвестно, в каком направлении он пошел. Он наверняка потеряется, пытаясь отыскать дорогу назад.

— Да, думаю трудновато будет мертвецу искать дорогу, — сказал Джонсон.

Кэмпбелл окинул его долгим пристальным взглядом.

— А если бы там был ты? Что бы ты подумал о нас, если б мы начали сомневаться? А вдруг ты был бы еще живой?

Джонсон пожал плечами и пошел к двери. Когда Кэмпбелл вышел из времянки с сиреной в руке, все рабочие были уже рядом с ним, устремив взгляд на север, в сторону преобразившегося горизонта.

— Значит, так, — сказал Кэмпбелл. — Мы выстраиваемся в длинную цепь, выдерживая расстояние между собой примерно в пятьдесят футов. Только не зовите его, а то мы не поймем, кто зовет, а кто отзывается.

Подойдя к деревьям, они остановились, пораженные увиденным.

— Посмотрите сюда, — сказал Гендерсон, дотронувшись до ствола сосны.

Кора была содрана, и древесину сплошь покрывали отверстия диаметром около одной восьмой дюйма.

— А здесь все деревья, как отполированные, — раздался голос справа.

— С дырочками, как от дятла? — крикнул Гендерсон.

— Да.

— И здесь тоже, — отозвался другой рабочий.

Кэмпбелл понял, что у Магара не оставалось ни единого шанса. Пожалуй, Джонсон был прав. «Едят ли бабочки людей? — подумал он. — Может быть, они питаются только растениями?»

— Я не пойду дальше, — крикнул кто-то.

— Но их же здесь нет! — закричал Кэмпбелл. — Они улетели. Их осталось совсем немного, — добавил он. — Давайте двигаться дальше. Может быть, ему плохо.

С этими словами Кэмпбелл шагнул в темнеющий лес. С каждым шагом он давил сапогом несколько насекомых. Через двадцать или тридцать ярдов его резиновые подошвы были сплошь покрыты отвратительной слизью, а в щели забились раздавленные тельца. Они шли уже сорок пять минут мимо голых деревьев, испещренных мелкими отверстиями, и наконец Кэмпбелл подошел к месту, где еще недавно работал бульдозер Билла. В ста ярдах впереди он увидел и саму машину.

— Теперь внимание! — закричал он. — Мы пришли.

Все замедлили шаг, и Джонсон поднял руки ко рту, сложил их рупором и стал звать Магара. Они остановились, подождали немного, но ответа не последовало.

Тогда Кэмпбелл поднял сирену и включил ее. Звук эхом пронесся по причудливому мертвому лесу. Все замерли в ожидании каких-нибудь признаков жизни. Но вокруг стояла зловещая тишина.

Прошла долгая минута, прежде чем они продолжили поиски. Когда Кэмпбелл подошел к бульдозеру, он остолбенел, побледнел и открыл рот.

— Боже мой! — тихо произнес он, а потом отвернулся, и его вырвало.

Джонсон услышал, что Тома рвет, остановился, повернулся к нему и крикнул:

— Кэмпбелл! Что случилось?

Не получив ответа, он подбежал к бригадиру. Тот еще тужился и никак не мог совладать с собой. Постепенно подошли остальные. Гендерсону стало плохо. Широко раскрытыми от ужаса глазами Джонсон с отвращением смотрел на открывшееся зрелище, его трясло, и он не мог заставить себя пошевелиться.

Остальные только вздыхали и стонали, некоторых рвало.

То, что когда-то было Биллом Магаром, теперь представляло собой кусок мяса, растерзанный какой-то безумной, сокрушительной силой. Кожа была содрана, половина мяса съедена, из пустых глазниц вытекала мутная желтоватая жидкость, волос не было совсем, кости обнажены, никакого намека на лицо, живот разворочен, часть кишок отсутствовала, другая часть свисала наружу и расстилалась по земле, как отвратительные сосиски.

— Похоже, что им и не нужны зубы, — сказал Джонсон и отвернулся. Его стошнило.

2

Джону Стоулу настолько понравилась эта местность, что он купил еще тысячу акров на ближайшей горе, обнес участок колючей проволокой под напряжением и построил там себе летний дом — небольшой скромный домик на семнадцать комнат. Он выстроил его прямо на горе. Панорамное окно, занимающее большую часть фасада, выходило на поместье Стоул, так что он мог все время наблюдать за своим маленьким королевством, постоянно растущим и развивающимся.

С начала освоения этих земель прошло почти четыре года, и десять тысяч семей уже въехали и расположились в этом «исключительном районе». Торговый центр еще только строился, но небольшие магазинчики пока вполне справлялись со своей задачей. Наконец-то все пошло гладко, как по нотам.

Та самая небольшая «производственная авария» была забыта — вдова бульдозериста жила теперь с детьми на Ривьере (или в Акапулько?), не были обижены и другие рабочие, находившиеся на вахте в тот день. Им хорошо платили, работали они теперь в отдаленном месте и почти ничего не делали, но были счастливы тем, что получают свои деньги и навсегда избавлены от погони за состоянием.

Когда-то отец говорил ему, и Стоул запомнил это навсегда: «У каждого человека есть своя цена». Некоторые просили многого, но были довольны и малым, одним вместо денег нужна была власть, другим — спокойная, тихая жизнь. Стоулу было все равно. Главное, что у каждого есть своя цена, и он может ее заплатить.

Чтобы избежать впредь подобных инцидентов, Стоул нанял опытного энтомолога, показал ему труп Магара и несколько бабочек, которых рабочие поймали и посадили в проволочные клетки. Энтомолог никогда раньше ничего подобного не видел: и труп, и бабочка были уникальны. Стоул спросил у него, как подобное могло случиться, но тот лишь удивленно развел руками.

— Это не простые бабочки, — сказал он. — Бабочки — строгие вегетарианцы, а многие из них кормятся только нектаром.

— Вы называете то, что они сделали с этим человеком, строгим вегетарианством? — насмешливо спросив Стоул.

— Это не просто бабочки, — повторил энтомолог. — У бабочек нет челюстей, у них хоботок — полое ротовое приспособление, по строению очень похожее на хоботок комара. У этих же бабочек весьма сильные хоботки, и вдобавок они могут значительно расширяться, вытягивая из человека плоть и кровь. Единственное, чего я не могу понять, зачем бабочкам протыкать человеческую плоть. Наверное, источник их естественного питания был уничтожен, и они кормились тем, что могли найти. Вы знаете, как трудно предугадать поведение мутантов?

— Все равно я ничего не понимаю, — ответил Стоул. — Моль может портить шерстяные вещи, лететь на электрический свет. Но она не в состоянии пожирать людей!

— Да, но эти, видимо, пожирают, — сказал тогда энтомолог. — И по всему видно, что это мутанты.

— Я хотел бы, чтобы вы тщательно исследовали этих носителей смерти, и как можно быстрее.