конце лета и осенью 1942 г. военнопленные в целом не умирали от голода и тифа, и была некоторая умеренность в применении печально известного приказа о фильтрации (проверке на благонадежность). В этих местах, однако, военное управление было менее недоступно пониманию, чем в индустриальной Восточной Украине. Примитивные племена имеют необоримую тягу к профессиональному солдату. В то время как государственные гражданские служащие мечтают о том, как бы превратить примитивные народы в городские сообщества, профессиональный солдат мечтает о том, как бы превратить урбанизированного человека в члена примитивного племенного общества — подвиг, который возможен только через воинскую повинность и войну. Таким образом, в огромном тыловом районе группы армий «А» возникло нечто, напоминающее протектораты для аборигенов Южной Африки. В течение тех нескольких недель или месяцев, пока они существовали, эти маленькие автономии функционировали без особых трений. Но немыслимо, чтобы они могли долго пребывать в состоянии «солдатских садов Эдема», даже если бы германский солдат мог защитить их. Если бы не пал Сталинград, если бы великое германское зимнее отступление (и соответственно великое зимнее наступление Красной армии, в ходе которого противник на южном участке фронта понес невосполнимые потери. — Ред.) 1942–1943 гг. было отсрочено, то было бы достаточно времени для политических авантюристов, штабов Заукеля, Шикеданца и Бакке, чтобы войти в страну и сделать наихудшее, что было в их силах.

В апреле 1941 г. первоначальные планы Розенберга для земель восточнее Украины предвещали им мало хорошего. Памятуя о роли казачьих атаманов в Гражданской войне 1918–1921 гг. (1917–1922. — Ред.), Розенберг считал, что казаки Дона представят трудности при организации их в национальность отдельную от Великороссии. Не вдаваясь в мысли о будущем казачьем государстве, Розенберг сделал набросок рейхскомиссариата района Дона и Волги, который простирался бы до самого Саратова. В качестве правителя он выбрал министра-президента Брауншвайга, учителя средней школы по имени Дитрих Клаггес, чьи единственные качества были следующими. Он был в национализированном совете директоров сталелитейного завода «Герман Геринг» в Зальцгиттере и к тому же был единственным неназначенным лицом в распоряжении Розенберга, умевшим хоть как-то говорить по-русски.

Для региона Кавказа Розенберг сперва выдвинул кандидатуру Бакке, потому что тот, помимо исполнения функций фактического контролера продовольствия в рейхе, родился в Батуме. Потом Розенберг держал Бакке в резерве для Украины. Но Бакке унаследовал за Вальтером Даре высший пост в министерстве продовольствия — наследство, которым он не захотел жертвовать ради сатрапии в Советском Союзе. И в июне 1941 г. Розенбергу пришлось оглядеться вокруг в поисках еще одного рейхскомиссара для Кавказа. Он выбрал Арно Шикеданца — человека, не имеющего репутации в партии, но, как и он сам, родившегося в России прибалтийского немца и так называемого эксперта по русским делам в политическом управлении Розенберга.

К 20 июня 1941 г. Розенберг настолько погрузился в свой проект «Великая Украина», что забросил идею сепаратного казачьего рейхскомиссариата. Его «Великая Украина» должна была простираться до Нижней Волги и включать Саратов и Тамбов. Среди 59 млн жителей этой «Великой Украины» будут также и русские и татары, а также казаки, но русские будут вытеснены на восток, чтобы уступить место немецким поселениям. Мы уже видели, как Розенберг защищал это массовое изгнание, но весь проект был забракован Гитлером на совещании в Ангербурге 16 июля. Гитлер не желал «Великой Украины», но хотел немедленно выделить как территории рейха Крым, республику немцев Поволжья и район Баку. Гитлер отказался рассматривать советские национальные меньшинства на этих будущих территориях завоеваний в качестве возможных союзников. По тексту протокола в самом начале он запретил все дискуссии по этому вопросу, заявив: «Только немец может носить оружие, но не славянин — ни чех, ни украинец и ни казак».

Для борцов за сепаратизм в гитлеровском определении оставалась лазейка, потому что он оставил неславян. Но существовало резкое расхождение во мнениях, какие неславянские элементы следует поддерживать. В Германии были грузинские эмигранты, которые придерживались чего-то вроде ирредентизма (идеология аннексий территорий других государств под предлогом общности этноса или прежнего исторического владения этими территориями. — Пер.), объявляя себя историческими лидерами кавказской гегемонии.

Через своего многоречивого друга Арно Шикеданца и германизированного грузина по фамилии Никурадзе Розенберг в какой-то степени склонялся к этой идее. В СС у Гейдриха был свой протеже, некий Ахметели. В германском министерстве иностранных дел, однако, сторонники региональной автономии были более заинтересованы в тюркоговорящих азербайджанцах и крымских татарах, потому что кое-кто в Турции стал проявлять беспокойство в отношении мусульманских пленных и граждан в Германии. Но даже в министерстве иностранных дел наблюдалось расхождение в политике. Под влиянием докладов фон Папена из Анкары Риббентроп благоволил независимости для мусульманских национальностей, в то время как бывший посол в Москве Вернер фон Шуленбург желал федерального решения всей русской проблемы и даже, как утверждают, восстановленной русской гегемонии над всеми меньшинствами.

Между соперничавшими компетенциями министерства иностранных дел и министерства по делам восточных территорий, между сомнениями Верховного командования вермахта и враждебностью Гитлера шансы на признание кавказских народностей были очень малы. То, что было для них сделано, выполнялось украдкой и под прикрытием всеобщего замешательства. МИДу вскоре пришлось занять второстепенную позицию в этой борьбе — борьбе, которую Риббентроп уже проиграл, когда, к его огромному неудовольствию, Гитлер создал министерство по делам восточных территорий. Риббентроп был вынужден распустить свой Russland Gremium (комитет «Россия»), а его эксперты по делам меньшинств были разосланы: Лейббрандт и фон Менде — в политическое управление Розенберга, Ганс Кох и Оскар Нидермайер — в вермахт, а Франц Шталекер — в истребительные отряды Гейдриха — эйнзацгруппы.

В апреле 1942 г., когда Гитлер начал готовить наступление на Кавказ, наблюдалось не только возрождение интереса к кавказским добровольцам из военнопленных, но и имела место попытка Риббентропа вернуть позиции, проигранные им Розенбергу. Он разрешил фон Шуленбургу собрать около сорока патриотов кавказского национализма в изгнании на совещание в Берлине. Поскольку эти борцы были устроены (при больших расходах) в отеле «Адлон», они стали известны как «Адлониада». На Гитлера вряд ли произвели впечатление эти экс-князья и наследники героев племен, которые собрали из Парижа, Анкары и Швейцарии балалаечников из десятка ночных клубов, а также танцоров с саблями в расшитых рубашках. Когда Гитлер принял Розенберга 8 мая 1942 г., последнему не составило труда убедить его, что «Адлониада» — это гнездо агентов союзников и политических леваков. Посему кавказских патриотов отправили по домам, а три месяца спустя Розенберг получил от Ганса Ламмерса решение о том, что МИД не имеет юрисдикции над оккупированной советской территорией.

Для отражения претензий Риббентропа Розенберг пустил в ход аргументы, вызывавшие наибольшее сочувствие у Гитлера