– Отвлечь Бориса от Аннет... Какая же ещё? Только эта дура влюбилась в него и собиралась сдать всех нас с потрохами, спасая любимого! – тут Отто выпрямился. – Но признаваться я не буду ни в чем. У вас по-прежнему нет ничего против меня, абсолютно ничего. Я чист! – он криво улыбнулся.

– Ошибаетесь, Майер! Если вы делали все чужими руками, это не значит, что вашей вины нет. – Ответила Валентина, а Анна перевела на немецкий.

– Докажите! Докажите мою вину! – закричал он. – Ну же! Я не настолько глуп, чтобы оставлять следы. Я невиновен! Я чист! Считайте это отмщением, возвратом долга от утраты семьи, детства, родителей! Это самое малое, что они заслужили! – Отто гневно взглянул на Михаила. Тот закрыл лицо руками и схватился за сердце после этих слов.

В какой-то момент, воспользовавшись потерей бдительности следователей, Клаус Майер набросился на Валентину, ударил её по лицу и выхватил её табельное оружие. Пистолет он наставил на окружающих. Его небольшой вальтер, который Отто бросил под ноги следователям, исчез...

Не спойлерим))) Конец совсем скоро...

Глава 30.

‒ Клаус, я прошу тебя, брось пистолет! ‒ всхлипывала Анна. ‒ Пожалуйста! Что мне сделать? ‒ она беспомощно прижалась к стене, закрыв лицо руками.

‒ Вот как? Теперь ты просишь меня! Боишься умереть? ‒ его острый, ненавидящий взгляд пронизывал насквозь.

‒ Опустите оружие, Клаус! Немедленно! У вас нет шансов. Я приказала штурмовать здание через полчаса, если мы не выйдем раньше этого времени! ‒ обезоруженная Лисицына стояла перед ним с поднятыми руками.

‒ Хочешь убить меня? Убивай! Только отпусти всех остальных! ‒ Михаил Александрович решительно встал со своего места.

Берта всхлипывала, прижимаясь к плечу отца.

‒ Ни с места! ‒ крикнул Клаус. ‒ Я никого не отпущу! Вы все сдохнете вместе со мной, ясно?! ‒ Майер окинул взглядом собравшихся, жестом приказывая Михаилу сесть. ‒ Хотя нет... ‒ Он повернулся к испуганной, бледной Анне. ‒ Ты поможешь мне выйти отсюда живым!

‒ Прошу тебя, опусти оружие... Сдайся, и ты останешься жив... ‒ шептала она.

‒ Клаус, отпусти её, умоляю! Ну, убей меня, только Аню не трогай! ‒ взмолился Борис. Он рывком поднялся с места и бесстрашно шагнул навстречу преступнику.

Анна кинулась к Борису, отталкивая Валентину, которая попыталась её удержать.

‒ Нет… Боря! Нет! ‒ закричала Анна.

Стажёр Фёдоров преградил путь Анне, стараясь её образумить, только она с силой оттолкнула его в сторону.

В этот момент раздался оглушительный выстрел. Зал переговоров наполнился едким дымом. Рассеявшись, он оставил после себя запах пороха и ощущение пустоты. Неподвижной гримасой смерть застыла в голубых остекленевших глазах...

Как только дым рассеялся, взору присутствующих открылась страшная картина: в луже собственной крови на полу лежал мертвый Клаус. Недалеко от него стоял мертвенно-бледный Михаил с вальтером в дрожащей руке.

Лисицына без промедления сообщила по рации об уничтожении особо опасного преступника. Она вызвала криминалистов на место происшествия и скорую помощь, учитывая состояние Михаила и Анны.

Борис прижимал плачущую жену к своей груди. Отца старалась утешить Берта, она гладила его по неподвижному, посеревшему лицу. Он крепко сжимал маленький вальтер в руке.

– Я убил... Убил человека... – сдавленно прошептал он. – Убил этого несчастного, запутавшегося мальчика...

– Он ограбил вас и чуть не лишил жизни вашего сына! Это, во-первых! А во-вторых, вы защищали свою семью и действовали в рамках самообороны, – пыталась утешить Михаила Лисицына. Только потрясение, пережитое Михаилом, не поддавалось доводам рассудка.

– Валентина Васильевна, я думаю, надо вывести заложников отсюда, – деловито предложил Игнат. – Мне звонили криминалисты, они приедут с минуты на минуту. Мы оставляем Михаила Александровича? – он посмотрел на потерянного, вмиг постаревшего от горя Михаила.

– Нет, мы с тобой, как очевидцы происшествия, опишем случившееся... Михаил защищал сына и невестку, преступного умысла в его действиях не было, – Валентина не сводила глаз с Михаила. Он явно был не в себе. – Хотя... Ему нужна медицинская помощь.

Валентина подошла к Михаилу и вытащила из стальных тисков его пальцев вальтер. Михаил часто прерывисто дышал. Ему было очень плохо! Борис уложил отца на кожаный диван. Он гладил его слабую прохладную кисть.

– Папа, спасибо тебе! Ты защитил нас! Прошу тебя, успокойся. Не вини себя... – пытался утешить отца Борис.

– Боря, я убил человека... Как мне жить теперь? С этим...

– Папа, это не человек! Он легко убил двоих и чуть не убил меня, при этом общался с тобой, смеялся и дружил. Отец, ты убил чудовище! – уверенным тоном произнёс Борис. Анна села рядом со свекром. Она тихонько плакала.

– Анечка, не плачь. Как ты чувствуешь себя? – Михаил начал приходить в себя.

В дверях появилась группа экспертов-криминалистов, судебный медик и врач скорой помощи. Криминалисты попросили присутствующих покинуть зал и не мешать следственным действиям.

Борис помог отцу подняться, и они направились в кабинет Михаила, где он уложил обессиленного папу на офисном диване. Врач осмотрела Михаила и предложила поехать в больницу.

– Состояние предынфарктное. Сердце слабое, к тому же давление очень высокое.

– Нет, не нужно в больницу... – задыхаясь, прошептал Михаил.

– Нет, нужно! – вмешалась Берта. – Папочка, родной, ты нужен нам живым! – она снова начала всхлипывать.

– Дети, а что вы скажете маме? Как объясните ей? Доктор, сделайте мне капельницу, и всё. В больницу я не поеду! – доктор не стала настаивать, она сделала два укола и установила капельницу с сердечными препаратами.

– К черту! К черту ваше расследование! – гневные крики Орлова слышались на всём этаже. – Я знал, я же так и думал, что добром это не кончится! Ещё и Мишу подставили! Почему не поставили следствие в известность, что преступник имел оружие?! Это ты виновата!

Лисицына и Фёдоров вжались в свои кресла.

– Товарищ полковник, мы добьёмся по 37 статье оправдания для Михаила! – оправдывалась Лисицына.

– Почему ты не послушала меня? Я же настаивал брать его в аэропорту!

– Он дал показания, лишь осознав, что находится в ловушке! Как вы не понимаете: Клаус молчал бы и не делился ничем, посади мы его в СИЗО сразу по прибытии в аэропорт. Разговорить его оказались способными лишь эти люди,