Теренс с жадностью на них посмотрел. Его рука дернулась, но дар он не принял, сумев сдержать порыв в последний момент.

– Зачем ты их мне даешь, Кара? Из жалости?

– Нет. Просто хочу помочь. Ты хорошо сражался и честно их заработал. Возьми.

Теренс недоверчиво на меня посмотрел, но деньги все же принял. Я с облегчением вздохнула и улыбнулась уголками губ.

– Спасибо, – тихо сказал он, запихивая «кровавые эфи» в карман толстовки, а потом неожиданно спросил: – Что привело тебя на арену?

Я пожала плечами.

– Не успеваю закончить проект. Сроки сжали, одолжить деньги на штраф не у кого, а бросать все и идти отрабатывать долг перед Эдемом не хочется.

Теренс нахмурился и очень серьезно на меня посмотрел.

– Ты правильно поступила, что пришла сюда, Кара. Эти пресловутые работы… Оттуда почти невозможно выбраться.

– Ты был там? – взволнованно спросила я.

Теренс кивнул.

– Да. Страшное место. Оно ломает людей. Год назад весь наш отдел один за другим туда вывезли… – Он тяжело вздохнул, сглотнул, и его губы зашевелились снова. – Я проторчал там два месяца и четырнадцать дней. Потом повезло – вернулся. Единственный из отдела. Поверь, Кара, лучше сдохнуть вот здесь, на арене, чем оказаться там, – сухо сказал он и медленно встал на ноги. – Удачи тебе и еще раз спасибо.

С этими словами мой недавний противник, пошатываясь, направился куда-то вдаль, а я еще несколько минут сидела на холодном тротуаре и мрачно смотрела ему вслед. Слова Теренса испугали меня не на шутку. А вкупе с предупреждением Шона… В общем, перчатки эмпатии надо было как можно быстрее закончить. Не важно как.

Выигранные деньги позволили выкупить мне лишних тридцать шесть часов. Этого должно было хватить на то, чтобы доделать проект. А когда на следующий день ко мне пришел Даниэль, с радостью сообщила ему, что его помощь больше не требуется и я со всем разобралась сама. Он поверил, но сказал, что если что-то изменится, то я должна к нему сразу же обратиться. Я кивнула, на том мы и распрощались.

Стараясь не обращать внимания на слабость и дикую мигрень, снова села за компьютер.

Открыла «Творца» и принялась добивать перчатки. Организм протестовал против работы в режиме нон-стоп, но к его мнению я не прислушивалась. И вот когда в конце тоннеля забрезжил такой желанный свет, меня неожиданно вызвала Кристина.

– Кара, на твоем счету образовался огромный долг, – без предисловия заявила она. – Ты должна немедленно его погасить, иначе…

– Кристина, постойте, – встрепенулась я, – какой долг? У меня же на счету лежало почти тридцать восемь тысяч. Тридцать семь с половиной списали в качестве штрафа, но несколько сотен там еще оставалось.

– Ты забыла про налог, Кара, – мрачно пояснила куратор. – Чем выше ты поднимаешься по карьерной лестнице, тем больше отдаешь в казну ФФЗ. К тому же его снова подняли. В этом месяце ты должна заплатить еще тысячу эфи, иначе тебя отправят отрабатывать долг перед Эдемом. Причем сегодня же.

Стало страшно.

– Кристина, но у меня нет таких денег. Даже не представляю, у кого смогу столько сейчас одолжить!

– Тогда иди к господину Феррену, – бескомпромиссным тоном заявила она.

Я уже открыла рот, чтобы сказать, что мы с ним расстались и никто из нас друг другу ничего не должен, но она меня оборвала:

– Забудь про свою гордость, Карина! Что бы у вас ни произошло, уверена, господин Феррен не допустит, чтобы тебя выслали из Либрума. Не знаю, что делают на этих самых работах, но за то время, что я являюсь куратором, никто из моих подопечных назад не вернулся. Так что живо иди к нему! – выпалила она, покраснев, и выставила меня из своего кабинета.

К Шону я не пошла. Вместо этого бегом направилась к Даниэлю – время поджимало. Он должен был быть в кафетерии. Однако в районе первого этажа центральной трубы меня перехватила команда стражей.

– Госпожа Грант, – обратился ко мне главный из них. – Согласно пункту первому, шестому и десятому Постановления за номером шестьсот шестьдесят шесть «О переселенцах из других миров и прочих лицах, не имеющих гражданства»…

Он говорил, но его слова из-за растущего страха вымывались, растворялись на фоне назойливого шума в ушах.

– …В случае отказа или оказания сопротивления мне надлежит воспользоваться силой. – В руках стража блеснули наручники.

Это привело меня в чувство. Вернуло в реальный мир. Сердце выбивало барабанную дробь, но мозг с лихорадочной скоростью соображал.

Я уже собиралась попросить стража дать мне пару минут, чтобы переговорить с друзьями, как увидела Шона. Вместе с Торнтоном он вышел из лифта со стаканом кофе в руке, но замер, заметив меня. Показалось, что он удивился.

Наши взгляды встретились, и я гордо распрямила спину… Не хотела, чтобы он видел меня такой – испуганной и беззащитной. Страж его тоже заметил, стушевался и неуверенно произнес:

– Господин Феррен… У меня есть распоряжение, согласно которому госпожу Грант следует незамедлительно препроводить на работы. Вы ведь не станете возражать?

Шон выжидательно на меня посмотрел. Будто надеялся, что я стану молить его о помощи. На глазах у коллег. Вспомнился наш последний разговор, обида снова взяла надо мною верх, и я, вскинув подбородок повыше, громко сказала:

– Можете обойтись без наручников, я пойду добровольно.

– Господин Феррен?.. – повторил свой вопрос страж, не решаясь приступить к выполнению приказа.

Вокруг нас уже собралась группа коллег, и их внимательные и изумленные взгляды были прикованы к Шону, который хмуро смотрел на меня.

– Вы же слышали слова госпожи Грант, – наконец сухо сказал он и сделал глоток из стакана.

Мое глупое израненное сердце провалилось в черную дыру, апатия накрыла с головой, и я тихо и на удивление спокойно произнесла:

– Ведите.

И в этот момент за моей спиной раздался взволнованный крик.

– Кара, нет! Стойте! Не смейте ее никуда уводить! – закричал Даниэль и бегом направился к нам.

– Госпожа Грант должна незамедлительно отправиться на принудительные работы, – уже увереннее сообщил страж. – Пожалуйста, не вмешивайтесь, молодой человек. Иначе…

– Даниэль, стой! – прокричали Тим с Йелло и перехватили его за руки, не давая ввязаться в драку. – Не лезь к ним! Они и тебя арестуют!

– Тогда Каре ты ничем не сможешь помочь, – тихонько добавила Майя, глотая слезы. – Прости, – прошептала она беззвучно, жалобно глядя на меня.

Я кивнула и мягко обратилась к Даниэлю, пока он не наделал глупостей:

– Не волнуйся, чудик, со мной все будет хорошо, слышишь? Подумаешь, какие-то работы. Где наша не пропадала… – Я постаралась улыбнуться, но получилось так себе.