– Расслабь плечи, ты так зажат. – Продолжая разминать мои мышцы, говорит Эмилия. Наклоняется и дышит прямо в ухо. – Пора возвращаться к жизни, Кай. Начинать думать, планировать, что-то делать, а то протухнешь на этом диване. Что насчет возвращения в команду? – Томно произносит она.

– Как раз собирался. – Дернув плечами в попытке прекратить массаж, вру я. Залпом выпиваю горячий кофе и, еле ворочая онемевшим от боли языком, сообщаю. – Все. Мне пора.

Встаю из-за стола и покидаю кухню.

– Ты даже не поел! – Сетует она.

Взлетаю наверх, собираю сумку, хватаю коньки, клюшку и вихрем спускаюсь вниз. Она права. Нужно что-то делать. Нельзя все время лежать и бояться будущего. Бояться того, как будешь жить без Марианы. Нельзя оставаться без смысла, нужно искать его. Или делать вид, что ищешь.

– Если ты на машине, может, подкинешь меня в центр? – Спешит за мной Эмилия. – Прогуляюсь, поищу хороший салон, уже пора сделать маникюр, обновить покрытие.

– Нет, я на автобусе!

Я чуть не сшибаю кота. Хвостик отскакивает, выгибает спину, его шерсть вздымается от испуга.

– Прости, дружок. – Останавливаюсь, треплю его по башке, глажу спину, подхватываю сумку, клюшку и вылетаю за дверь.

Сбавляю скорость, только отойдя метров на сто от дома.

Устраиваю сумку удобнее на спине и, обняв клюшку, медленно плетусь по улице. Дует ветер, лужи замерзли. Нужно было надеть шапку. Я иду, разглядывая дома, и удивляюсь тому, что все то время, пока мне было плохо, мир продолжал жить, люди ходили на работу и по делам, а природа готовилась к зиме.

Мне нравится ощущать жизнь. Такое чувство, будто я впервые замедляюсь для того, чтобы посмотреть по сторонам и увидеть происходящее вокруг.

Веселые ребята в палатке у здания торгового центра режут мясо здоровенными ножами и делают шаверму: запах стоит на весь квартал, рядом бабулька продает кофе с лотка – наливает из термоса в маленькие бумажные стаканчики прохожим из числа туристов. Цена – сущие копейки. Рядом, в ресторане быстрого питания в пять раз дороже.

Даже я не удерживаюсь: рыщу по карманам, выскребаю мелочь и подхожу к ее лотку.

– Варю по своему рецепту. – Гордо заявляет она, и ее рот растягивается в улыбке от уха до уха. Эта не идеальная улыбка делает ее симпатичной и рассказывает мне целую историю ее жизни: наверное, бабушка когда-то была невероятно красивой и прожила долгую, счастливую жизнь. Ну, не могут так выглядеть несчастные люди: она буквально сияет, заряжая светом всех вокруг. – Вот увидишь, это самый вкусный кофе, который ты пробовал. – Подмигивает мне она.

Я пытаюсь всучить ей больше денег, чем требуется, но бабулька ни в какую не соглашается.

– Потом придешь еще. – Отмахивается она. – Все возвращаются.

Ей удается заставить меня улыбнуться.

– Когда-то я знала парня с такой же щербинкой, как у тебя. – Улыбается бабуля, наливая кофе в мой стаканчик. – Ох, сколько он сердец разбил. И я тоже не убереглась от его щербатой улыбки.

Мне хочется знать, чем закончилась ее история, но она не досказывает ее:

– Держи, спортсмен.

Открываю рот, чтобы спросить, откуда она знает, что я занимаюсь спортом, но тут же догадываюсь – клюшка в моей руке.

– Спасибо. – Киваю ей.

– Ох, девки по тебе, наверное, сохнут! – Качает головой бабуля.

Я не привык смущаться, но ее слова заставляют меня застенчиво пожать плечами.

– Выбирай ту, с кем сам становишься лучше. С которой чувствуешь себя орлом, а не павлином. – Лукаво подмигнув мне, она обращает внимание на подошедшую парочку студентов. – Что, ребятки, замерзли? Сейчас мой кофе живо вас согреет!

Ловко орудуя своим термосом, она разливает горячий напиток, и через полминуты парочка уже греет руки о стаканы и пробует его. К этому времени я уже отхожу на приличное расстояние и тоже делаю глоток.

– Ого. – Вырывается у меня.

Приходится обернуться, чтобы показать ей «большой палец вверх». Бабулька смеется: она и так знала, что я оценю. Не удивительно, что возле нее всегда тут толпа.

Через десять минут, согревшийся и взбодрившийся ее чудесным кофе, я беру курс на университет. И пока иду, набираю номер матери. Она ругает, что не звонил, чуть не проклинает за мои поступки, а потом рыдает – по-настоящему. Рассказывает, как было стыдно, когда ее уличили в воровстве, и как тяжело было возвращаться в Сампо. Я спрашиваю про бабушку Хелену, и она отвечает, что та не расстроилась возвращению – она уже все меньше понимает, где находится, и что с ней происходит.

И тут уже рыдать хочется мне.

* * *

Ян и Леха с радостью встречают меня на тренировке.

– Уже совсем тебя не ждали.

– Ты где был? Что стряслось?

Я увиливаю от ответов, здороваюсь с остальными парнями, переодеваюсь, и мы выходим на лед. Не сказать, что я в хорошей форме, но тренер на меня сегодня не орет. Он даже глазом не ведет, когда видит меня в ряду с остальными, хотя, мог послать подальше, абсолютно не стесняясь в выражениях. По-хорошему, я должен был вначале явиться к нему на разговор, объяснить длительное отсутствие и попросить разрешения заниматься с командой. Но он не обращает внимания на условности, и в этот момент я ему искренне благодарен.

Зато после тренировки, когда уже почти все расходятся, и я остаюсь в раздевалке один, он заходит и жестом показывает, что нужно поговорить без посторонних глаз и ушей.

Вхожу в его кабинет и тяжело опускаюсь на стул.

– Как дела, Турунен? – Спрашивает он, обводя меня взглядом. – Что с рожей?

Сначала я думаю, что это он про мое выражение лица, затем вспоминаю, что не до конца сошел след от удара.

– Да так. – Хмурюсь и мотаю башкой.

Тренер проводит рукой по своим редким волосам и цокает языком.

– Ох, сколько ж в тебе дури, сынок.

Я пожимаю плечами. В принципе, он прав, и тут не возразишь.

– Зачем пришел сегодня? – Интересуется он, усаживаясь за свой стол.

– Я хочу вернуться к тренировкам. – Неуверенно отвечаю я.

Тренер крутит в пальцах какой-то листочек, затем сворачивает его трубочкой и постукивает им по столу.

– А зачем мне нужен в команде такой, как ты? Не скажешь?

Я молчу, закусываю губу и сверлю его напряженным взглядом.

– У меня куча других ребят, кто хочет играть. Беспроблемных, азартных, четких. Только свистну, и на твое место прибежит с десяток таких.

– Я виноват. – После тяжкого вздоха подаю голос я. – Но если вы дадите мне шанс, обещаю, больше такого не повторится.

– Что было с тобой сегодня на тренировке? – Спрашивает он, упирая локти в