Всё ещё слишком топорно, слишком в лоб, но говорят, что Кирион, генератор идей для собственной рекламы, ставит новые рекорды продаж.

Наконец, реклама закончилась, напоследок показав адреса фирменных магазинов, после чего началась трансляция очередной серии «Фивы-сити».

Я ещё не подсел на этот сериал, слишком свежа была в моей памяти вся всратость первых серий, но Карина его прямо обожает.

— Ох, блядь… — вздохнул я, наблюдая за происходящим на экране.

Платформа-сценарист, переданная Лужко Захаром, могла качественно написать что угодно, под какого угодно зрителя, поэтому смехуёчки в сценарии специально адаптированы под местных жителей, затрагивают тематику быта, а также недавних событий. Платформа подключена к глобалнету, поэтому знает всё, что попадает в сеть — шутки и приколы на самые актуальные темы, с дозированной солёностью, правда, довольно-таки тупые…

— Что не так? — недоуменно спросила Карина.

— Ну, это же прикол уровня пятиклассников! — воскликнул я. — Это самый тупой прикол о мамке, какой я только слышал.

Дешёвый аналог Джоуи сцепился в словесной перепалке с каким-то буяном в таверне, в ходе чего применил прикол о мамке: «Твоя мама такая толстая, что промышленник, шивший ей шапку, разорился и закрыл свой завод».

— Будто бы ты можешь лучше, — усмехнулась она.

— Да легко! — ответил я на это. — Твоя мама такая толстая, что древние греки думали, якобы Земля вращается вокруг неё!

— М-м-м, слабовато… — покачала Карина головой.

— Ладно, — кивнул я. — Твоя мама такая толстая, что когда она загорает на пляже, «Гринпис» пытается оттащить её обратно в воду!

Карина улыбнулась.

— Или вот ещё, — продолжил я. — Твоя мама такая толстая, что когда она плавала в море, конкистадоры объявили её новой территорией испанской короны!

— Ха-ха, это смешно, — рассмеялась она. — Ладно, аргумент принимается.

Впрочем, чувство юмора у ещё вчера средневековых обывателей, как раз, где-то на уровне пятиклассников, поэтому контент получает живейший отклик. Карина вон, пожила в этой среде, полноценно вжилась в социум, из-за чего воспринимает такого уровня приколы вполне нормально.

А я пролежал дохрена времени в склепе, поэтому процесс вживания почти пропустил и мне весь этот младший школьный юмор как-то не очень…

— Да блядь! — увидел я, что мой телефон вновь вибрирует. — Аллё?

— Повелитель, — заговорил Кодзима. — У нас инцидент с бомбардировщиком.

— Что случилось? — напрягся я.

— На душанбинском аэродроме, во время учебно-тренировочного вылета, произошёл отказ левого двигателя самолёта «Демократ» с бортовым номером СЕ79, — сообщил мне главнокомандующий ВВС ПА ПР. — На самолёте были закреплены полновесные макеты бомб и ракет, поэтому пилот не смог выправить машину и врезался в бетонный ангар. Пилот и инструктор погибли.

— Это печально, — произнёс я.

— В ангаре, в тот момент, происходила загрузка боевых бомб и ракет на «Праведник» с бортовым номером АЕ117… — продолжил Кодзима. — Выбыло двадцать девять немёртвых, а также четырнадцать платформ-техников. Взлётно-посадочная полоса сильно повреждена, вылеты временно приостановлены.

Если там взорвалось двадцать с лишним тонн взрывчатки, то придётся перестраивать целый участок полосы.

— А вот это уже пиздец… — сказал я после паузы. — Причины установили?

— Чёрный ящик не уцелел, но данные из диспетчерской говорят, что техника была исправна, — ответил Кодзима. — Подозреваю диверсию — передал дело генерал-лейтенанту Адаму.

— Усугубляй подготовку личного состава, — приказал я. — Как выяснятся причины — на каждой летучке дрочи личный состав с доведением ценных сведений до самой тупой головы в комнате. Усиливай охрану и ПВО — удвоить караулы и перевести персонал всех аэродромов в состояние максимальной боевой готовности. Это же пиздец! А если вторжение⁈

— Уже начата расконсервация резервного аэродрома, — ответил на это Кодзима. — Боеготовность эскадрильи будет восстановлена в течение трёх часов.

— Свяжись с генерал-майором Сонмезом — тебе нужно наладить чёткое взаимодействие с военной полицией, — дал я следующий приказ. — Если диверсия, то это не будет лишним.

— Слушаюсь, повелитель, — ответил Кодзима.

— Всё, конец связи, — завершил я вызов.

Возможно, это просто роковой несчастный случай, но может и диверсия — перестраховаться надо на оба случая.

Техническая часть подвести не могла — платформы Захара всегда всё проверяют и не пропускают неисправности.

— Я всё ещё остаюсь, — посмотрел я на Карину. — Личного присутствия не требуется.

Вот к чему я интуитивно стремился с самого первого дня моего становления правителем — к автоматизации. Выстроенная мною система способна решать проблемы самостоятельно, для чего я и завёл всю эту прорву командиров и руководителей из живых и немёртвых.

Уже давно не нужно мчаться решать проблемы лично — я и сам не заметил, как пришёл к этому.

Чрезвычайные происшествия, конечно, до сих пор требуют от меня личных решений, но мелкие и средние происшествия разрешаются моим управленческим аппаратом. И это здорово…

— Я слегка пропустил, — обратился я к Карине, глядя на экран телевизора. — Что она сказала этому типу?

/24 июля 2030 года, Протекторат, планета Аш’Тар/

Савол с важным видом прошёл через отворённые для него двустворчатые двери и степенно кивнул начальнику гвардии царского дома, очень старому коту Киозису.

— Рад приветствовать тебя в Зале Домов, — произнёс Киозис и почтительно склонил морду.

Исторически недавно, Киозис и не слышал ни о каком Саволе, который был обычным котом из разорившегося благородного дома средней руки. Близких родственников у Савола не осталось, главой дома был его троюродный дядя, который не желал ничего знать о беспутном родственничке, влипающим в разного рода неприятности.

«Оторванный ломоть — так они меня называли», — с презрением подумал Савол. — «И кто теперь оторванный ломоть?»

После его триумфального возвращения на