прав. Может быть, безопаснее спрятаться.

Она набралась храбрости.

– Вирдит? Есть… кое-что еще. Еще одна причина, почему я пришла к тебе.

Вирдит посмотрел ей в глаза.

– Да?

Может быть, у Серильды разыгралось воображение, но ей вдруг показалось, что он тоже занервничал. Неужели он догадался, о чем она собиралась попросить?

Серильда откашлялась.

– Я хочу, чтобы ты исполнил мое желание. Это долгая история, но… Перхте, охотнице, нужно было тело и ей отдали мое. Я хочу его вернуть.

Вирдит, похоже, лишился дара речи. Он не ответил, только уставился на Серильду изумленным взглядом.

– Ты не мог бы… мне помочь?

Бог медленно выдохнул.

– Похоже, у тебя в запасе немало невероятных историй.

– Это еще очень мягко сказано, – согласилась Серильда.

По лицу бога пробежала тень сожаления. Он медленно покачал головой.

– Я бы очень хотел помочь тебе, но…

– Не говори «нет», – перебила Серильда. – Ты мне должен. Ты проклял меня неизвестно за что, а ведь мой отец тебе помог. Пожалуйста.

Вирдит опустил глаза. Он долго молчал, будто обдумывал слова Серильды, а потом просто сказал:

– Желания исполняются только в Бесконечную Луну.

Серильда дрогнула. Она боялась услышать от него именно это.

– Но ты волшебник. Ты бог. Неужели ты совсем-совсем ничего не можешь сделать?

Вирдит невесело рассмеялся. Затем он взял переплетенную книжечку, которую рассматривала Серильда.

– Тебе нравятся сказки?

Он сменил тему так внезапно, что Серильда не сразу нашлась, что ответить.

– Я… Да, нравятся, – кивнула она. – На самом деле вот эта сказка есть у меня в одной книге. В книге, которую вроде как ты сам и написал, да? Мне ее подруга подарила, но я пока так и не собралась ее прочитать.

Вирдит присел на край постели, листая шелестящие страницы.

– Это старый сюжет, хотя об этом мало кто знает. Я часто убеждался, что реальные события могут запросто стереться из памяти целых поколений, а вот хорошую историю люди помнят очень долго. Хорошая история может жить вечно.

– Ты же сказал, это просто скучный рассказ про терпение и труд.

Вирдит ухмыльнулся, снова встретившись взглядом с Серильдой.

– Назидательная сказка с моралью – да. Скучная? Ни в коем случае. – Щурясь в тусклом свете, бог склонил голову набок. – Хочешь послушать?

Серильда знала, что разумнее было бы отказаться. Охота ищет их, прямо сейчас. Наверное, им следовало бы как-то подготовиться к битве – ведь, когда Эрлкинг найдет Вирдита, битва будет неизбежна.

Но когда Вирдит предложил рассказать ей сказку, у Серильды что-то екнуло внутри. Доведется ли ей когда-нибудь еще послушать самого бога историй?

– Да, – прошептала она. – Очень хочу.

* * *

Жил-был в стародавние времена король, и было у него тринадцать детей. Не желая, чтобы трон наследовал только один его старший сын, решил король разделить свои земли на тринадцать равных частей, чтобы каждому принцу и каждой принцессе досталась часть богатства и власти. Но вот в чем беда: тринадцатая часть королевства далеко на севере сплошь состояла из унылых болот, издавна кишевших злобными чудовищами, и ни один из детей короля не захотел себе такого удела. Король изо всех сил старался уговорить хотя бы младшего сына, принца Румпеля, принять в дар эти земли, ведь из всех детей короля Румпель был самым добрым и не таким капризным, как остальные. Но даже добросердечному младшему принцу северные земли были не по сердцу. Он мечтал править богатым, процветающим королевством, и ему вовсе не улыбалось впрягаться в заботы об этой неласковой земле, где не могло уродиться ничего хорошего.

И тогда король решил устроить состязание, которое, как он считал, поможет решить по справедливости, кто из его детей унаследует никому не любый северный край.

Он издал указ для всех подданных, гласивший, что тот, кто принесет королю золотой желудь с волшебного дерева из самого сердца заколдованного леса, сыграет свадьбу с тем из принцев или принцесс, кто будет ему по душе, и станет правителем северных земель.

Так вот, жил в ближайшем селе крестьянин по имени Штильцхен, хотя и бедный, но работящий и с золотыми руками. Все, что у него имелось, он сделал сам: сам тачал себе сапоги, сам прял шерсть и ткал материю для теплого плаща. Пропитание он тоже добывал своими руками: пек хлеб, растил овощи у себя в огороде.

Узнав об указе короля, Штильцхен решил попытать счастья и отправился в лес искать дерево с золотыми желудями. Не успел он отойти от дома, как услышал жалостный писк маленькой мышки, притулившейся под листочком и дрожащей от холода.

– Добрый день, маленькая мышка, – поздоровался Штильцхен. – Что у тебя за беда?

– Скоро зима, – пискнула мышь, – а у меня нет крова, один только этот листочек. Когда придет зима, он не укроет меня ни от холода, ни от снега.

Штильцхен крепко задумался, а потом снял с ноги сапог, который сам себе смастерил, и отдал мышке.

– До весны он послужит тебе отличным жилищем.

Мышка была очень рада и в благодарность дала Штильцхену скорлупу грецкого ореха с одной-единственной капелькой утренней росы.

– Зарой ее в землю, и капля станет большим озером с чистой, прохладной водой, – сказала мышь.

Штильцхен поблагодарил ее, аккуратно убрал скорлупку в карман и отправился в путь.

Не успел он отойти подальше, как услышал жалобный стон – так жаловался на судьбу большой бурый медведь, который, дрожа, сидел рядом со своей берлогой.

– Добрый день, могучий медведь, – сказал Штильцхен. – Что у тебя за беда?

– Скоро зима, – проревел медведь, – и хоть у меня есть крыша над головой, в берлоге очень холодно. Когда придет зима, я в ней совсем замерзну.

Штильцхен крепко задумался, а потом снял плащ, который сам же и соткал, и отдал медведю.

– Вот, будет тебе чем согреваться до весны.

Медведь обрадовался. В благодарность он дал Штильцхену камень, который вытащил из берлоги.

– Зарой его в землю, и вырастет большой замок с высокими башнями и крепкими стенами, – пообещал медведь.

Штильцхен поблагодарил его, аккуратно убрал камень в карман и пустился в путь.

Не успел он уйти далеко, как услышал жалобные вздохи крошечного олененка, который горько плакал, сидя на лугу.

– Добрый день, олененок, – сказал ему Штильцхен. – Что у тебя за беда?

– Скоро зима, – отвечал олененок, – и хоть есть нам где укрыться и мы с братьями и сестрами будем согревать друг друга, но нам не хватит еды, чтобы пережить зиму. До весны вся моя семья погибнет от голода.

Штильцхен крепко задумался, а потом открыл сумку, вынул испеченные им краюхи хлеба да овощи со своего огорода и отдал их оленю.