такой страны, где было бы легко, и тем не менее мир не должен погружаться в варварство! Из всех Ваших писем Вы не укажете ни одного Вашего соображения, которое я отринул бы или пресек. И мадам де Во не укажет, и Г. Шклявер не укажет, ибо единственная моя радость — видеть инициативу и процветание истинно образовательных начал. Вы знаете, как я радуюсь, когда не упущен ни день, ни час для какого-то полезного человечеству образования. Эпизод с Тюльпинком является очень характерным. Несмотря на его многие упущения и откладывания, несмотря на труднейшее время мы все же рекомендуем его план, не меняя в нем никаких деталей и удерживаясь от всякого, хотя бы косвенного, намека на своекорыстие, которое ставится какими-то злоумышленниками на каждом шагу в вину. Злоумышленники клевещут о саморекламе, но мы могли бы показать им образцы рекламы Учреждений и личностей, которые почитаются вне всяких подозрений! Не в давности ли лет разгадка эта? Вы уже читали мою статью «Расхищенное Сердце» и Вы знаете боль о тех явных несправедливостях, которые наносятся лицами самых разных состояний, иногда даже не стесняясь отличием духовного звания. Да, даже и духовного звания лица иногда не прочь поклеветать. Как это недостойно для носителей религий!

Вот, Вы видите, почему я так настаиваю на окончательном выяснении [о] вышесказанных злостных намеках в письме г-жи Дедлей. Тут не может быть ни Америки, ни Европы, ни Запада, ни Востока, но одно общечеловеческое достоинство. И во имя этого достоинства не только обсудите втроем, сообща, о мерах, которые следовало бы принять, чтобы подобные разлагающие дело намеки не проникали в пространство. И если г-жа Дедлей еще в Париже, попросите ее прекратить эту переписку, так оскорбительную для наших американских сотрудников. Скажу Вам совершенно доверительно, что некоторые члены нашего финансового Комитета вообще против субсидирования внеамериканских Отделов, но Вы знаете наше крайнее желание не только поддерживать, но и развивать эти Отделы, а потому для успеха этого необходимо особенное сотрудничество, о чем и прошу Вас совершенно откровенно. Переписка с мадам Дедлей уже принесла несомненный вред, и я горю желанием скорейше его исчерпать. Порадуйте меня и результатами Вашего совещания и Вашими обусловленными программами на будущее. Время очень трудное, но мы должны не только его пережить, но и победоносно продвинуться.

Сердечный привет от всех нас Вашей семье.

328

Н. К. Рерих — Л. Марену*

7 апреля 1932 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия

Дорогой Друг,

Всегда очень приятно видеть на страницах газет уважаемое и близкое вам имя, сопровождаемое такими хвалебными отзывами. Ваше выступление по поводу Лиги Наций, такое блистательное и значительное, было напечатано во всех англо-индийских газетах, и я не могу отказать себе в удовольствии послать Вам для Вашего архива одну из вырезок из «Гражданской и военной газеты», издаваемой в Лахоре.

Глубокая мудрость и знание настоящих законов человеческой жизни побудили Вас к этим замечательным выводам, так мощно выраженным в Вашей речи.

Поистине, наше человечество, вместо накопления пагубных осложнений, должно было бы стремиться к упрощению обихода жизни, направляя все свои усилия на созидание Блага.

Я надеюсь, дорогой друг, что и без этого краткого послания Вы чувствуете приток добрых мыслей, постоянно посылаемых Вам с Гималаев.

Прилагаю к этому письму небольшую фотографию моей последней картины «Мадонна Орифламма»[1073]. Она напоминает о Знамени-Охранителе истинных ценностей человечества, нашедшем отражение в нашем Пакте, другом которого Вы являетесь.

Моя семья присоединяется к моим наилучшим пожеланиям успехов в Вашей благородной и плодотворной деятельности.

Сердцем с Вами.

329

Н. К. Рерих — Н. К. Мехте*

9 апреля 1932 г. Наггар, Кулу, Пенджаб

Уважаемый господин Мехта,

Я был искренно обрадован Вашим письмом от 31 марта. Я, конечно, наслышан о Вас и Ваших работах, так неотложно необходимых человечеству в настоящее время, и мысленно посылал Вам наилучшие приветы как своему соратнику на ниве Искусства и Культуры.

Что касается Вашей поездки в Америку, я уже рекомендовал Вас [сотрудникам] наших Учреждений, и когда Вы определитесь с точной датой пребывания в Нью-Йорке, Вы можете сообщить об этом миссис Нетти Хорш, президенту Общества Рериха. Разумеется, мне искренно жаль, что Вам придется увидеть Америку не в том, привычном для нее виде, но во время глубочайшей депрессии. Из Америки и Европы к нам постоянно приходят сообщения о неслыханном кризисе, от которого в первую очередь по обыкновению и повсеместно страдают культурные начинания. Выставки, лекции, театральные постановки, отмеченные высоким мастерством, не вызывают сейчас заслуженного энтузиазма. Конечно, я ни в коем случае не намерен отговаривать Вас от поездки, но, думаю, как друг я должен сказать Вам о настоящем положении дел. Поэтому успех, которого Вы, несомненно, добьетесь, следует мысленно многократно увеличить.

Чтобы ознакомить Вас с некоторыми направлениями нашей деятельности, вместе с самым горячим приветом посылаю экземпляр нашей книги «Десятилетие». Недавно я закончил статью о том печальном положении, в котором ныне оказались все культурные, научные и творческие начинания. В этой статье я призываю к объединению всех деятелей культуры, ибо иначе из-за материального и духовного кризиса то, что мы связываем с понятием современная Культура, пострадает невосполнимо. Если у Вас появятся какие-либо соображения, где можно было бы опубликовать эту статью, включая Индию, был бы рад услышать их.

С наилучшими пожеланиями,

Искренно Ваш,

[Н. Рерих]

[Приложения:]

Почтовые открытки (несколько);

«World Unity»: N[icholas] R[oerich], «World Culture»[1074];

«Decade»[1075].

330

Н. К. Рерих — Е. К. Святополк-Четвертинской

9 апреля 1932 г. «Урусвати»

Дорогая Екатерина Константиновна,

Благодарю Вас за письмо, где так много сказано в строках и между строк. Как продолжение моего письма посылаю Вам списки[1076] моих статей «Расхищенное Сердце» и «Остров Слез»[1077]. Знаем, что Вы вместе с нами погорюете о трудном положении всего, что стремится к Культуре. Положительно, если человечество будет продолжать взаимно вызывать несчастья, то оно всемирно погрузится в еще худшую темноту. Неужели же люди не видят то глубокое неблагополучие, которое вошло во все слои жизни? Как я и пытаюсь сказать в «Острове Слез», устрашающим является тот признак, что несчастье делается и объявляется всемирно. Если найдете нужным кому-то дать прочесть эти статьи, дайте, ведь Вы почувствуете, где они могут быть полезны.

И в Вашем письме мы чувствуем сердечную боль, когда Вы говорите о Вашем благородном желании издать «Записки» Марии Клавдиевны[1078]. Мы знаем, как трудно что-либо издать