Или слухи сыграю свою роль, и она узнает, что я ее ищу.

– Завтра будет долгий день. – Он сглатывает, и этот звук хорошо слышен в тихой комнате. После секундной паузы Зандер произносит: – Доброй ночи, Ромерия.

И идет к выходу на террасу.

Во мне вспыхивает разочарование, но я отмахиваюсь от него.

– Особенно учитывая мою поездку на ярмарку с Дагни.

Его ноги двигаются медленно, а смех – прекрасная мелодичная музыка – разносится по спальне.

– Сегодняшний вечер не удовлетворил твоего любопытства?

– На самом деле, нет. Я осталась совершенно неудовлетворенной, – возражаю я и наблюдаю за его реакцией.

Челюсти Зандера напрягаются, наши взгляды встречаются. Мой желудок совершает кульбит, когда он делает несколько шагов ко мне. Но потом резко останавливается. Глубоко вдыхает.

– Что бы между нами ни было, это ненастоящее. Это результат призыва, вмешательства Ифу, и, хотя я был убежден, что заклинание разрушилось после убийства моих родителей, это может оказаться не так.

– Ты думаешь, дело в этом? В заклинании?

Что, если это действительно так? Что, если единственная причина, по которой Зандер привлекает меня, это воздействие Ифу? Жестокий трюк?

На меня накатывает недовольство, приходящее с этой мыслью, и оно неожиданно ошеломляет. Зандер хмурится, на скулах играют желваки.

– Я не стану жертвой планов Нейлины. Не буду заколдованным королем.

– Я и не хочу, чтобы так случилось. – Надеюсь, он сможет распознать искренность в моем голосе.

– И все же каждый раз, когда я вижу тебя, это притяжение становится сильнее, и мне все труднее его игнорировать. – Его взгляд скользит по мне. – Ты заставляешь меня поверить, будто я могу сделать для Илора все, что когда-либо хотел. Это тоже глупое желание? Тоже часть плана Ифу?

– Не знаю.

Он кусает губу.

– Я не могу сопровождать тебя завтра на ярмарку. У меня есть важные дела, которыми нужно заняться.

– Элисэф может пойти со мной. Пожалуйста? – Я задерживаю дыхание.

Зандер тяжело вздыхает.

– Элисэф и Доркус. Отправитесь в королевской карете, с подходящей охраной и пораньше, пока народа еще мало.

Где-то внутри все трепещет от волнения. Не могу поверить, что он согласен меня отпустить.

– Ну, по крайней мере, так и планировалось.

– Уверен, так и было. – Зандер ухмыляется. – Я подготовлю Коррин.

Его рука уже на двери террасы, когда я окрикиваю его:

– Эй, Зандер?

Он делает паузу, и я замечаю, как его плечи вздымаются и опускаются при еще одном глубоком вдохе.

– Да?

Я колеблюсь.

– Мы когда-нибудь… ну, ты понимаешь.

– Предпринимал ли я попытки? – дразнит он, но через мгновение говорит: – Нет. Ты настояла, чтобы мы подождали. Однако ты находила большое удовольствие в том, чтобы искушать меня. – Зандер наполовину оборачивается ко мне, но затем останавливается. Уголок его рта изгибается. – И все еще делаешь это.

Но я бы больше не стала ждать.

Судя по пронзительному взгляду, который Зандер бросает через плечо, он чувствует это.

– Сладких снов, Ромерия.

Я ловлю его смешок, когда он закрывает за собой дверь террасы.

Тьма сгущается к рассвету, а затем мои бурные мысли позволяют мне наконец уснуть.

* * *

– Как, во имя Судеб…

Дагни сосредоточенно хмурит лоб, выдергивая соломинку, прилипшую к ее платью. Отряхнув его, она снова выпрямляется и сияет искренней улыбкой. И улыбка была бы заразительной, если бы меня так не истощило бурчание Коррин о том, почему же идти на ярмарку – дурацкая идея.

– Портным следовало бы принести в замок все эти ткани, чтобы будущая королева могла посмотреть их здесь! – воскликнула она, пока втискивала меня в платье из восхитительного фиолетового шелка, струящееся вокруг моих лодыжек и прекрасно сочетающееся с накидкой с серебряной вышивкой.

– Я никогда не ездила в такой прекрасной карете, как эта, Ваше Высочество.

Дагни разглаживает коротенькими пальцами обивку из красного бархата.

– Красиво, правда?

Когда Элисэф вывел меня во двор, и я увидела изысканную карету из черного дерева с золотом, а также двадцать воинов, которые должны были стать моим сопровождением, я чуть не повернула назад, учитывая внимание, которое это могло привлечь. Но Дагни была так взволнована возможностью покататься по ярмарке с будущей королевой, что я залезла внутрь, не в силах разочаровать бедняжку.

Пока Дагни что-то там бормочет, я пользуюсь моментом и смотрю в окно, запоминая места и дорогу. Путь к ярмарке, по которому мы едем, довольно прямой, за исключением двух дорог. Справа от себя я замечаю верхушку зловещей башни.

Дагни несколько раз прочищает горло, опуская голову, чтобы выглянуть из-за занавески. Элисэф и Доркус скачут по обе стороны от кареты.

– Я искала ту особую шерсть, о которой вы меня спрашивали. Разговаривала с парой ткачей. – В ее глазах скользит намек. – Никто из них об этом не слышал, но мы будем искать. Когда-нибудь обязательно объявится.

Ее поиски, вероятнее всего, ничем не увенчаются, если Янка будет называться другим именем, но я благодарно улыбаюсь.

– Спасибо.

– Конечно, Ваше Высочество. Все что угодно для вас. – Она разворачивается, а затем снова складывает руки на коленях. – Думаю, вы, должно быть, взволнованы предстоящей свадьбой? Теперь осталось не так много времени. Для вас это будет уже второй раз – ведь первая церемония была сорвана из-за убийства и прочего, но вторая наверняка пройдет гладко. Вы двое поженитесь, и тогда уж мы оставим все эти кровавые дела позади.

Если только я каким-то образом не окажусь в нимфеуме в ночь кровавой луны, потому что в этом случае я понятия не имею, какое новое кровавое дело нам предстоит.

Я меняю тему.

– Я никогда не спрашивала тебя, сколько лет твоему сыну Дагнару?

– Семнадцать! Большой, сильный, крепкий парень, как мой Альб. К тому же красивый, и я говорю это не потому, что я его мать, – говорит она с гордостью, и я замечаю, что ее акцент становится сильнее, когда она так волнуется.

– Значит, его скоро продадут с аукциона?

Ее улыбка увядает.

– В следующий День Дарения. Полагаю, да. Это станет для нас с Альбом испытанием, если не сказать больше, но таков закон Илора. – Швея решительно кивает. Горе в ее глазах говорит о другом: о матери, которая боится того дня, когда потеряет сына из-за подобных обязательств.

Мое воспитание было довольно обычным, семья была любящей, но потом все приняло мрачный оборот, испортивший все теплые воспоминания. Мне не понять ее боли, но я могу посочувствовать ей как человек.

– Как бы то ни было, я считаю, вас несправедливо принуждают к системе кормильцев.

– Да,