Айнур хмыкнул и не ответил.

— Чего там с перевалом? — спросил Майман, вглядываясь из-под ладони в туман.

В ущелье зашумели: зайцы проснулись. И, конечно, перебудили всех остальных: волки зарычали, заматерились воины. И тоже полезли наружу.

Первыми выбрались караванщики. Непривычные к бою, они и уснули вчера первыми, прижавшись друг к другу. Не знаю, сколько их билось с нами вчера, но в живых осталось четверо.

— Это дым такой — не туман, — сказал Ват, озираясь. — Перевал погас. Нет больше дороги в дивный город Туле.

— И как вы теперь? — спросил я.

— Мы знаем, что город есть, — отозвался Ват эхом. — Мы помним наши молитвы. Мы найдём его. Обязательно найдём.

Спорить с ним, конечно, никто не стал.

Майман поговорил с охотниками, что дежурили ночью, и решил, что нужно собрать военный совет.

Велел позвать всех, кто что-то значил в этом бою, включая Дьайачы, Нёкёра и Йорда, чем очень меня порадовал. Он даже Симара позвал, теперь очень тихого и молчаливого воина, усвоившего, что его крикливое слово на совете последнее.

Я собирался отстаивать чужаков, их право голоса. Но Айнур промолчал, а вольные племена, кажется, приняли моё видение союзников, как равноправных членов отряда.

Йорда принесли на плащах охотники. Он был в сознании сугубо из махрового упрямства. Нёкёр тоже оказался серьёзно ранен, но прихромал сам.

В бою я его не видел, а вот имя было знакомое, как и лицо. И, когда мы обменялись приветствиями, я с трудом, но узнал парня, которого спас в городе от чёрного колдуна.

Нёкёр сильно изменился. Держался уже не как охотник, а как воин. Спина стала прямее стрелы, и смотрел прямо.

Щурясь, выбралась на свет Дьайачы. Ей очень досталось в бою. Она была теперь совсем не прозрачная, а просто худая измученная тётка со слезящимися глазами.

Мы уселись на камни у входа в ущелье. Было тепло и безветренно. Истэчи принёс водички, караванщики поделились сухофруктами. Всем досталось по горсточке, но ничего вкуснее я никогда не ел.

— Пусть ваш умелец останется! — велел охотникам Айнур, указав на Истэчи. — Это же ты катапульту сделал? Вот чего не хватило нам в крепости, когда на нас полетели драконы терия Вердена! Нам бы две дюжины таких катапульт, мы бы посмотрели тогда, кто кого!

Истэчи подошёл, смущаясь. Он привык считать себя очень плохим воином, а тут — сам Айнур его похвалил.

— Вроде стоит катапульта, — сказал Симар.

Туман постепенно рассеивался, и что-то, похожее на катапульту, действительно возвышалось в той стороне, где раньше пылала стена огня.

— Надо бы разведать, — буркнул Йорд. — Полезная вышла штука. Сам Эрлик её оценил.

Он приподнялся на локте, пытаясь рассмотреть, что там, на поле боя? Может, труп Эрлика валяется?

— Нужно послать два отряда на поиски следов Эрлика и наших раненых, — решил Ичин. — Так будет быстрее.

— Опасно, — тихо-тихо воспротивилась Дьайачы. — Лучше подождать здесь, пока солнце прогонит дым и туман.

— Трусость — это у тебя бабское! — не согласился Айнур. — Вспомни, как бились! Ждать нельзя. Если Эрлик не сдох, в чём я лично сомневаюсь, то чем быстрее добьём — тем лучше. А добьём — надо сразу спускаться вниз!

— У нас много раненых, — не согласился Ичин. — Мы не можем их бросить здесь. А спуск коварен, лежачих придётся нести на руках.

— А паланкин императора? — развеселился Майман. — Самое то для раненых!

— Его ещё сначала найти надо, — не оценил шутки Ичин.

— Раненых можно увести назад по ущелью, — подсказал Нёкёр. — Ущелье сквозное. Оно — древний магический путь.

Охотник стал рисовать палочкой на земле, каким путём вёл людей.

— Я слышал про этот путь, он выглядит безопасным, — согласился Ичин. — Пусть раненые идут ущельем. Кто не сможет — везите их на волках, из самых старых. Тогда и мы сможем пойти вниз караванной тропой.

— Воины терия Вердена могут всё так же стоять у Белой горы, — предупредил я. — Не все они поднялись на перевал за императором и нашли здесь смерть.

— Эй, а как там колдун? — спросил Айнур. — Вот он-то знает, что за мразь осталась внизу и не полезла за императором! Надо бы и его на совет позвать, если очнулся!

Я вернулся в ущелье с Симаром, пообещав доставить Нишая, если он в состоянии говорить.

Когда я ушёл, Шасти ещё спала. Но сейчас она уже умылась, расчесала волосы и с улыбкой поила водой колдуна.

— Что там? — хрипло спросил он, увидев меня.

— Рассвет, — пояснил я. — Перевал потух. Кругом туман, и трупа Эрлика нигде не видно. Но и земля больше не дрожит.

— Вы убили Эрлика? — быстро спросил Нишай.

— Мы выбили ему оба глаза, — рассказывая, я улыбался, как мог бодро. — А потом забились в ущелье от греха подальше. День кончился грандиозным замесом: духи гор напали на слепого дракона и трамбанули его в перевал.

— Ты опять говоришь странно. — Нишай закашлялся.

— А ты вообще молчи! — рассердилась Шасти. — Тебе нельзя говорить!

— Но надо, — улыбнулся колдун и попытался встать.

Симар помог ему, и мы выбрались из ущелья уже втроём.

К этому времени почти все наши, кто остался более-менее цел, были снаружи.

Зайцы искали между камней розетки толстянки и лопали, они были голоднючие. Волки с большим интересом принюхивались, поглядывая в оседающий туман.

— Надо бы сделать вылазку и драконятину поискать, — сказал Майман. — Звери нервничают, чуют. Какие-то туши сгорели или провалились в трещины, но запах-то есть, значит, и мясо рядом имеется.

Один из охотников вскинул лук, уловив какой-то шум в тумане.

Но это вернулись Ичигин и… Мавик.

Волк явился «обутый» в мои повязки. На спине у него в перекидку были пристроены два здоровенных мешка.

Бока Мавика за время прогулки раздулись, окровавленная морда лучилась от удовольствия. Но ко мне он кинуться с приветствиями поостерегся.

Ичигин тащил на спине третий мешок, тоже приличных размеров. Судя по следам крови на коже и возбуждённым повизгиванием волков — там было драконье мясо.

— Погиб Мальчик, — сказал Ичигин, опуская мешок на камни. — Ходил искать. Думал — выжил. Скулил кто-то ночью, жаловался.

Часовой почесал в затылке — как эти