двух противоположностей приводит к какому либо высшему единству. — К стыду нашему или нет, но мы должны сознаться, что других сочинений Баура, имевших отношение к нашей диссертации (напр. его «историю догматов») мы не читывали и знаем их лишь по заглавию, а потому: есть ли сходство в нашем сочинении с этими сочинениями Баура или нет — решительно не знаем. После сказанного видно: у Баура действительно есть смешение православия и ереси в истории, чего однако нельзя находить у нас в сочинении; наши исследования об отношении школ к богословской деятельности вселенских соборов очень различны от Бауровых. К этому результату должен прийти каждый, кто читает вышеназванное наше сочинение, не имея намерения приписывать мне мнений, в качестве выводов, будто бы вытекающих из сочинения, но в сущности произвольных, каких само сочинение не содержит.

Можно однако же возразить, что у нас сходство с Бауром не в результатах и заключениях, а в методе, приемах, в применении к истории «гегелевского диалектического закона развития». В нашем сочинении, то правда, течение богословских споров IV и V века рассматривается под формой противоположностей, приходящих в конце известных стадий к примирению. Но для этого вовсе не было надобности прибегать к помощи «гегелевского закона», усвояемого Бауром, а достаточно было просто раскрыть дело, как оно представляется в исторических материалах, как оно дано самой историей. Разве борьба ариан и защитников никейского учения, несториан и противников несторианства не суть исторические противоположности, и разве Вселенские соборы своими вероопределениями не положили конец спорам двух противных сторон, не привели их к единству учения? Отыскивать сходство между нашим трудом и трудами немецкого ученого и в данном случае, по нашему убеждению, труд напрасный (повторяем: мы не пользовались Бауром и не ставили его образцом для себя), тем более напрасный, что рассмотрение церковно-исторических явлений под видом противоположностей, вступающих в борьбу между собою, не есть прием только Баура. Это прием был известен и раньше Баура, — встречается у Неандера, вовсе не гегельянца, — и после Баура применялся нередко. Об этом впрочем не умалчивает и сам критик, проф. о. Иванцов, находя даже, что и семинарский учебник г. Смирнова (по церк. истории) рассуждает в роде моего сочинения по данным вопросам («Прав. Обоз.» февр. 344, прим.; апр. 699).

VI. Гизелер. Газе. Ниднер. Гассе. Герцог и другие

Гизелер. Газе. Ниднер. Гассе. Герцог и другие (XIX века). Обзор учебников и руководство по церковной истории. — Значение этого рода литературы в Германии. — Гизелер, краткие сведения о нем; был ли он рационалистом? — Учебник Гизелера: понятия его о церкви и церковной истории, — задача труда и преимущественная заслуга Гизелера, — критичность, — разделение истории и тон сочинения. — Газе, отличие его учебника от Гизелерова, — изображение индивидуальностей, — сжатость и обдуманность труда, — обилие исторического материала при всей сжатости; недостатки сочинения. — Ниднер, — замечания о его личности — свойства книги Ниднера — схематичность построения и искусственность категорий, — примеры. — общие сведения о его личности и учебнике, — стремление к осмысленному представлению истории, — гегельянец, доказательство этого, — достоинства книги, — русский перевод книги и замечания о нем. — Эбрард, качества его труда. — сведения об историке и его Abriss, — цель книги — прагматическое уяснение развития общецерковной жизни, — способность характеризовать личности (пример), — недостатки книги. (В примечаниях: Гфрёрер, — Гагенбах, — Шафф, — Ротэ, — Энгельгардт, — Герикэ, — Меллер).

Обзор церковной истории Неандера и Баура показал нам, какого замечательного развития достигла церковно-историческая наука в ХIХ-м столетии в протестантской Германии. Но так как ограничивать наши очерки по истории церковной историографии этими двумя блестящими именами было бы несообразно со славой, какой по справедливости пользуется XIX век по отношению к разработке церковно-исторической науки в Германии, то мы позволим себе сказать (большею частью кратко) и о других, хотя немногих, деятелях в рассматриваемой области, тем более, что один из них — разумеем Адольфа Гарнака — по широте влияния и учености едва ли и теперь не превосходит Неандера и Баура[533]. Мы остановим свое внимание на некоторых немецких курсах по церковной истории, имеющих назначение учебников и явившихся в литературе с этим именем (Lehrbuch, Handbuch). Представляя себе учебник в западной богословской науке, мы должны решительно отказаться от наших туземных понятий об учебнике. Русский учебник чуть не по всякой науке, а в том числе и по церковной истории, в особенности общей, в большинстве случаев, есть подделка под детский лепет, какое то выражение благосклонного снисхождения учителя к неразумию наставляемых. Оттого русский учебник по церковной истории предлагает своим пациентам, так сказать, научное млеко, в расчёте на еще не зрелую их мысль и натуру; оттого, этого рода произведения простоваты, наивны, а подчас и сентиментальны. Напротив, немецкий учебник по церковной истории совсем другого характера; по русскому учебнику о нем и приблизительно судить нельзя. Немецкий учебник пишется не дилетантом и спекулянтом, а зрелым ученым, посвящающим составлению учебника много лет и тщательно его просматривающим, как скоро требуется новое издание; немецкий ученый в составлении учебника часто полагает всю свою славу. И учебник является, в сущности выражением многолетних ученых работ историка и составляет крайне сжатое изложение материалов, которых достаточно было бы для наполнения и изготовления обширного курса истории, если бы эти материалы изложены были менее сжато и лаконично. Притом, содержание учебника излагается со всем научным аппаратом, с указанием на литературу по тому или другому вопросу, с выдержками из первоисточников, с немногословной критической оценкой данных, на которых основывается раскрытие известного вопроса, и т. д. Да и назначение учебника совсем другое, чем у нас: серьезный ученый учебник дается в руки не детей и подростков в среднеучебных заведениях, а в руки наставников (Lehrer), будь то в средних учебных заведениях или университетах, а также в руки студентов[534]. Студент, изучающий церковную историю в западном университете, не иначе слушает курс лекций у данного профессора, как наперед запасаясь, по указанию профессора, таким или другим из научно и добросовестно составленных учебников. Чтения профессора уже наперед предполагают знание этого учебника, отсюда возникает двоякая польза: и профессор не тратит слов на разъяснение таких вещей, которые разъяснены в данном учебнике и притом вполне удовлетворительно: он имеет простор и возможность обращать внимание на еще более серьезные и глубокие вопросы, чем какие входят в состав учебника; да и слушающий с полною сознательностью может относиться к труду и новым изысканиям профессора. Разумеется, что это все говорится для того, чтобы показать, почему учебник по церковной истории на Западе серьезен и обладает всеми свойствами чисто научного произведения, почему замечательные учебники стоят того, чтобы