Шрифт:
Закладка:
— Пока она не заболела.
Я киваю.
— У Джулианны ужасны родители. Хуже моих. Очевидно, что биологический отец, кем бы он ни был, тоже ужасен. Джулс не хотела, чтобы после ее смерти… короче, я женился на ней и официально удочерил Бринн. Вписал свое имя в свидетельство о рождении и все такое. Ради защиты Бриннли на случай смерти Джулс. Чтобы убедиться, что она никогда не попадет в лапы Ларков.
— Иисусе. Это полный пи*дец, — выдыхает Сав, в значительной степени подводя итог. — Леви, через какое дерьмо тебе пришлось пройти…
— Я не жалею об этом. Не обо всем. Бринн — моя, Сав, но со дня смерти Джулс ее родители пытались получить опеку. У них есть выплата по страховке жизни, которой они пытаются подкупить меня. Но у них нет на нее никаких прав — в суде у них не будет шансов. Единственный человек, который может…
— Ее биологический отец.
Я ничего не говорю, но она права. Джулианна никогда не сообщала тому парню о своей беременности. Если он узнает и захочет Бринн, вполне может забрать ее у меня.
— Как это стало известно? — размышляю я. — Я держал все в тайне. Даже Ларки не знают, что я не родной отец Бринн.
Саванна мрачно усмехается.
— Они — безжалостные стервятники. Однажды они достали мои записи из одного из реабилитационных центров. Шантажировали меня. Мне пришлось заплатить им за молчание. Клянусь, они могли бы решить проблему голода в мире, если бы использовали свои силы во благо, но вместо этого они предпочитают рушить чужие жизни и вторгаться в частную жизнь ради рейтинга.
Ну и бардак.
Не исключаю, что сейчас родители Джулианны попытаются использовать это против меня. Несколько месяцев после ее смерти мне снились кошмары о том, как они врываются в мой дом и забирают Бринн из ее постели. Раньше у меня не было денег на судебный процесс. Я был по уши в долгах из-за трат на экспериментальное лечение Джулс. Все деньги уходили на дом и бизнес. До контракта со студией я едва сводил концы с концами.
Вот почему я так долго держался в тени. Почему хотел избежать внимания СМИ. Черт, я даже отказался давать интервью местной газете после урагана. В то время всем хотелось больше знать о восстановлении и постройках. Я велел Дастину сообщать новости о проектах реконструкции в местные новости. Не включил свое имя в веб-сайт компании «Восточное побережье». И никаких упоминаний о Бринн.
Я скрывался настолько долго, насколько мог, но устал, и понимаю, что не могу быть с Саванной, не избежав внимания СМИ. Как она сказала, это комплексная сделка, и я ни за что не попрошу ее покинуть группу.
— Вообще-то, у меня сегодня с ними встреча. Я имею в виду родителей Джулс. Я расскажу им всю правду. Мой адвокат поможет. Деньги для борьбы в суде, если они этого захотят, у меня есть. Наконец-то я чувствую себя в достаточной безопасности, чтобы признаться.
Я смеюсь и нерешительно улыбаюсь. Я готовился к встрече с Ларками, но со всем миром? Поговорим о том, как нырнуть в омут с головой.
— Не знаю, чем закончится вся эта история с секс-видео и отношениями с самой печально известной рок-звездой нашего поколения, но мой адвокат заверил меня, что моей опеке над Бринн ничего не угрожает.
Сав морщится, будто чувствует себя виноватой, затем меняет тему.
— Бринн знает?
— Да. Я не лгу своей дочери. Она знает, что я не ее родной отец, и что ее биологический отец был не очень хорошим человеком. Она также знает, что будет лучше, если мы никому об этом не скажем. Она никогда не любила своих бабушек и дедушек, так что точно бы им не рассказала. Правду знаем только мы с Бринн, Шэрон и мой адвокат. Мой отец подозревал это перед смертью, потому что Джулс доверилась ему, как главе нашей церкви, после того, как ее изнасиловали. А теперь ты и весь Интернет в курсе.
Она закрывает глаза и прижимает ладонь ко лбу, затем расстроено стонет.
— Я продолжаю повторять это. Знаю, звучит как заезженная пластинка, но мне очень жаль. Этого никогда бы не случилось, если бы не я. Надо было быть более осторожной. Надо было держаться…
— Не говори так, — перебиваю я ее. — Не смей говорить, что тебе следовало держаться от меня подальше. Вселенная вернула тебя мне не просто так, Саванна. Ты и я — это судьба. Нам предначертано быть вместе с тех пор, как ты столкнула меня с качелей во втором классе. Я влюбился в тебя еще до того, как упал на землю, так что не обесценивай этого. Не преуменьшай. Мы пройдем через это, мы все преодолеем и будем вместе. Это? Ты и я? Мы созданы друг для друга. Ты это знаешь. Я это знаю. Чертова вселенная это знает, и очень скоро об этом узнает весь мир.
Губы Саванны расходятся в легкой улыбке, а глаза вспыхивают счастьем. Затем она всхлипывает и вытирает несколько слезинок.
— Думала, ты считаешь меня негодницей. Кажется, ты говорил, что я слишком дикая и врежу тебе.
Я окидываю взглядом ее лицо. Серые глаза. Ухмыляющиеся губы. Небольшую россыпь веснушек на носу. Даже со спутанными, непослушными серебристыми волосами она идеальна. Мой идеальный шторм.
— Да. Но ты моя негодница. И моя дикарка.
Она смеется сквозь слезы, и это громко, хрипло и по-настоящему. Как солнечные лучи, пробивающиеся сквозь тучи.
— Знаешь, эту собственническую сторону, которую ты показываешь, можно считать красным флагом.
Теперь моя очередь смеяться.
— Мне кажется, красный всегда был твоим любимым цветом.
Она игриво закатывает глаза, но не отрицает этого. Не спорит.
— Хочешь потенциально хорошие новости? — спрашивает она через минуту.
В ее голосе слышна едва уловимая легкость, которую, я знаю, она ощущает лишь частично.
— Я хотела подождать, прежде чем тебе рассказывать, пока не примут окончательного решения, но сейчас самое подходящее время.
Я ложусь на кровать и держу телефон над собой. Саванна сидит в кресле на чем-то похожем на крыльцо или террасу. Сейчас около полудня, и погода, кажется, стоит прекрасная.
— Расскажи мне хорошие новости, рок-звезда.
— Возможно, нам удастся заключить новый контракт с лейблом. Теперь
