Анмай замер. Накаленный до призрачной белизны луч соединил его ваджру и нестерпимо сверкавший, переливающийся ореол, вспыхнувший вокруг Ньярлата. Ореол сжался, взмыл к потолку, яростно полыхая. Глядя на этот живой сгусток звездного огня, я вдруг понял, что вижу настоящий облик Бесформенного, - насколько я вообще мог его видеть.

Из самой сердцевины этой злой звезды ударил острый, как бритва, синий луч. Он уперся в Анмая, пройдя сквозь силовое поле, грохнул взрыв, - и файа в облаке искр отбросило назад. Затем что-то, подобное туманному облаку, сгустилось на пути луча Ньярлата и поглотило его.

Когда пламя погасло, я увидел на панцире Вэру страшный пролом с развороченными, оплавленными краями. Он тянулся от правого бока до центра груди, слишком глубокий, чтобы казаться только пробитой броней. Анмай лежал совершенно неподвижно, в позе, в какой обычно не лежат живые. Зато его корабль завибрировал, из его дюз с грохотом вырвалось пламя...

Но прежде, чем Иситтала успела вступить в бой, Ньярлат ударил сам. Я даже не успел понять, что это было. Призрачно-бледная, посланная в узком секторе волна в клочья разорвала туманное облако и вогнала внутрь всю переднюю часть корабля, превратив её в бесформенное месиво искореженного металла. Разбитый остов перевернулся в воздухе, грохнулся на пол, смялся и остался лежать.

Меня швырнуло к стене, и, наверное, тоже разбило бы об неё, но какая-то сила подхватила меня и мягко опустила на пол. Воздух вокруг помутнел. Это длилось не более секунды. Второе, куда более плотное облако сгустилось вокруг Ньярлата, гася его яростный блеск. Тот метался внутри, бешено пытаясь вырваться.

Я закричал, и тут же услышал ещё один крик, - Иситтала отвалила люк на борту корабля и вскинула лазер. Её луч нацелился в Ньярлата, но не достиг его, рассеиваясь и дробясь в слоях защитного тумана. Хуже того, он пробил в них брешь. Ньярлат ударил в ответ, и на сей раз достиг цели. На остове корабля вспыхнуло пламя и Иситтала исчезла в чудовищном облаке искр.

На сей раз серебристый туман затянул всё, а когда он рассеялся, она просто пропала, словно тень. Я не успел рассмотреть, как и куда, - страшный блеск лучей ослеплял. В глазах у меня поплыли радужные и темные пятна, и я даже не сразу заметил, что свет битвы погас. Ньярлат вернул себе прежнюю форму и пошел ко мне, застыв на мгновение, словно вспомнив о чем-то...

По полу прошла дрожь, и вдруг разбитый остов корабля начал со скрежетом сминаться, разламываться и втягиваться вниз. Металл рвался, скручивался, брызгал искрами, потом раскалился и начал плавиться. Шумно вспыхнуло пламя, дым клубами плыл к потолку и тут же исчезал, едва его коснувшись.

Я оторопело смотрел, как оседает в озеро расплавленной стали раскаленный добела остов. Я ждал взрыва, но его не было. Корабль просто корежился, плавился и исчезал в полу. Воздух бурлил, как жидкое стекло, жар обжигал лицо, и заставлял слезиться глаза. Наконец, задравшийся кверху хвост корабля плавно погрузился в расплавленное море, разводы раскаленного и темного металла закружились, тускнея, и пол застыл тусклой монолитной плитой. Лишь тогда я заметил, что весь дрожу.

- Анмай знал, что моя сущность не подвержена смерти, - сказал Ньярлат, спокойно сложив руки на груди. - Он лишь добивался легкой смерти для себя и для своей любимой, но меня не так просто провести. А вот что мне делать с тобой? Мне не нужна твоя жизнь. И твоя смерть мне тоже не нужна. Пожалуй, я верну тебя домой, - если ты согласишься служить мне там...

- Никогда!

- В самом деле? - Ньярлат подошел ко мне вплотную. Встретившись с ним взглядом, я словно получил удар. Сознание помутилось, ноги обмякли, дурнотная слабость поползла вверх, подступая к сердцу. Я уже не думал о сопротивлении, - сейчас главным было не упасть перед... этим на колени.

Я попятился, прижался спиной к стене... и беспомощно застыл перед подошедшим вплотную Ньярлатом. Его глаза оказались совсем близко, - бездонно-черные, но в этой черноте плавали маленькие злые огоньки, они жили своей независимой жизнью, словно рой звезд. В вязкой глубине этих глаз легко можно было утонуть, как в смоле...

Я сделал последнее, что ещё было в моих силах, - плюнул в эти чудовищные глаза. И - попал.

В тот же миг голова мотнулась от крепкой затрещины, - кое-какие человеческие чувства Ньярлат всё же разделял. Но, едва опомнившись, я поднял голову, - и плюнул ему в глаза ещё раз. Ньярлат страшно ударил меня в живот, уже не сдерживая силы, и через миг я потерял сознание от немыслимой боли.

7.

Я пришел в себя на высоком, металлическом, но странно мягком ложе, в небольшой комнате с гладкими блестящими стенами. Вдоль них громоздились какие-то выступы, которые я поначалу принял за мебель. Свет падал из похожего на жерло печи небольшого окна на уровне пояса. Там пылало яркое рыжевато-белое пламя и оттуда доносился равномерный шум воздуха. Несмотря на россыпи мягких бликов, комната была погружена в полумрак.

Взглянув на себя, я обнаружил, что обнажен. Над мной нависала массивная металлическая глыба. Я чувствовал себя, но не мог пошевелиться. Казалось, всё это происходит во сне.

Металлический блок выпустил тонкий, похожий на лист отросток. Он вытянулся в заостренное до невидимости лезвие и воткнулся в мой черный от удара живот чуть ниже солнечного сплетения, плавно рассекая его до лобка. Боли не было, только тепло, и я решил, что это действительно происходит во сне. Кровь не показалась, - края раны покрылись металлической пленкой. Но, когда они сами собой разошлись, я увидел кровавое месиво внутренностей... и не ощутил ничего, кроме любопытства. Я помнил, что Ньярлат ударил меня в живот, но не представлял, что там всё превратилось в кашу.

Лезвие исчезло. Глыба выпустила сотни серебристых усиков. Они погрузились в рану и её вдруг заполнило что-то, похожее на нагретый мерцающий воздух. Мне вдруг стало щекотно, но я не мог даже вздрагивать и лишь моё дыхание иногда замирало. Я чувствовал, как что-то деятельно копошится во внутренностях, приводя их в порядок, - меня словно лепили изнутри. Это было очень странное, но в