сознавая, что делает, он подтянул морт, раздирая и ремни, и сам окулюс, и даже верхнюю часть накидки; сел, захлёбываясь кашлем – и ощутил горячие руки, поддерживающие его.

– Тайра… Мэв, она, кха-кха…

– Тебя скинула и к войску поскакала, – мрачно ответила Тайра. – Ну-ка, глотни воды… Ишь, как тхарга гонит.

– Вот ведь дурища, – выдохнул он, часто моргая; ресницы слиплись, а горло саднило, точно он песка вдохнул по скудоумию. – Погоди… А Рейна где?

– За ней скачет, – откликнулась Тайра ещё мрачней. – Думаешь, тебя одного наземь скинули?

Сквозь муть, застилающую взгляд, сквозь пылевую взвесь в воздухе и редеющий мрак Алар углядел наконец два силуэта, мчащихся к багровым вихрям садхама, подсвеченным лучами восходящего солнца, и грудь пронзило мучительной, тянущей болью.

– Дурочки, – пробормотал он и с трудом поднялся на ноги, шатаясь. – Обе дурочки… Тайра, погоди тут, я…

– Да куда тебе?! Едва стоишь!

– Я сказал – подожди здесь! – рявкнул он, теряя терпение, и Тайра отшатнулась.

Стало мерзко – от самого себя; но времени оставалось слишком мало, чтоб терять его на извинения, и Алар просто поцеловал упрямую кьярчи в висок, невесом обняв; затем отодрал от края собственной накидки полосу, наполнил её морт, заставляя отвердеть, вскочил – и полетел следом за двумя всадницами, на белом тхарге и на крапчатом.

На фоне клубов алого песка, взметнувшихся до самого неба, они казались совсем крошечными.

«Вот ведь дурочки, – звенело в голове тревожным набатом. – Вот ведь… А и я-то хорош, разиня, остолоп».

Спутника он загнал в меч, и теперь клинок жалобно дрожал… или, быть может, это его собственная рука дрожала. Глотка огнём горела; перед глазами плавал туман. Алар двигался, конечно, куда быстрее, чем его своевольная ученица и её подружка, но всё-таки недостаточно споро; догнать их до того, как они достигнут вражеского войска, пока ещё укрытого за садхамом, никак бы не получилось. Недолго думая, он собрал морт упругой волной – и отправил перед собой, наделяя одним стремлением.

«Вернуть назад».

Тхарги, настигнутые врасплох, загарцевали на месте, высоко вскидывая лапы, а затем обмякли – и поплыли назад, приподнявшись над песком, а вместе с ними – и всадницы. Мэв пыталась противостоять, но куда там! Рейна, недолго думая, обвила её своей зачарованной верёвкой и спеленала, как младенца; девочки кричали друг на друга – голоса уносил ветер, и ветер пах солью, железом.

Так пахнет безжизненное море – или горячая, живая кровь.

– Неужели получилось? – пробормотал Алар.

…а затем над вихрями садхама вздыбилась новая, более чудовищная и смертоносная волна.

Войско Радхаба оправилось от первой неудачной атаки – и атаковало вновь, но теперь уже прицельно; садхам буквально смело – верней, он шарахнулся вбок, стремительно уменьшаясь в размерах, и полетел всё быстрей и быстрей.

Две всадницы на обмякших тхаргах двигались куда медленнее, несмотря на постоянно вливавшуюся морт.

«Не успеваю, – осознал вдруг Алар, и затылок сделался подозрительно лёгким. – Не хватает сил, даже сейчас… Да что ж такое!»

До девочек оставалось около тысячи шагов, и убийственная волна настигла бы их раньше, чем они добрались бы до него. А вокруг была всего лишь пустыня – дюны, барханы, некуда спрятаться, негде укрыться… Алар дёрнулся к ним навстречу, но затем обернулся – и увидел крошечную, хрупкую фигурку в тёмных одеяниях на тысячу шагов позади.

«Тайра».

Если б даже он успел перехватить Рейну и укрыться вместе с ней, то вернуться к Тайре бы уже не успел.

Во рту стало солоно и кисло; он с трудом сглотнул, сощурился, пытаясь согнать дурноту… Времени почти не оставалось.

«Сейчас или никогда».

Перехватив меч поудобнее, Алар попытался испытанным уже дважды способом на короткое время вернуть себя прежнего – и полоснул лезвием по едва поджившей руке, по запястью, обильно пропитывая кровью металл.

И – ощутил чудовищную, изматывавшую дурноту.

Меленько дрожащий клинок вдруг точно остекленел – и дал трещину.

Звезда спутника, злая, гневная, выскочила из меча и воцарилась над плечом, зажужжала, забормотала неразборчиво… А Алар осознал, что он заваливается боком на песок и в глазах у него темнеет.

Умирать было не страшно – страшно было не успеть.

Не спасти.

– Только не сейчас, – шептал он, протягивая окровавленные пальцы к сердито мерцающей звезде. – Пожалуйста, не сейчас… Помоги, не оставь, Алаойш Та-ци…

Зрение сузилось до одного маленького кружка, и сквозь этот кружок – дырку в мути и темноте – виднелась только жаркая, смертоносная волна.

Две всадницы исчезли.

«Я смогу, – подумал Алар. – Я заставлю себя, я… не может же быть так…»

А потом всё померкло.

Когда он очнулся, то ощутил сперва страшную тяжесть. Затем – жажду.

Сел, выпрямился под шелест песка, скатывающегося по отвердевшей накидке, ставшей как щит, как заслон. Когда удалось её изменить и защититься от атаки из лагеря Радхаба, Алар не помнил, зато прекрасно помнил, что предшествовало этому.

«Рейна, – пронеслось в голове. – И Тайра».

Солнце, розовое, золотое, жаркое, уже приподнялось над горизонтом на целую ладонь; вокруг, насколько хватало глаз, простирались безмятежные, ровные пески с плавными изгибами дюн. Вражеский лагерь исчез – вновь скрылся за мороком; место, где должно было оставаться войско храма и отряд Ачира, растворилось в ослепительном солнечном свете.

Стояла мертвенная, стеклянная тишина.

На негнущихся ногах Алар шагнул вперёд, затем назад. Морт почти не слушалась, ускользала от прикосновения, точно дым, а звезда спутника мерцала то ярче, то тусклее, и гудела настырно, как жучиный рой.

Под рёбрами болело; воздух комом вставал в груди.

Нигде – ни на тысячу шагов вперёд, ни на тысячу шагов назад – не было видно живого человека.

– Я опоздал, – сказал Алар, но собственного голоса не услышал. В глаза точно попал мелкий, колючий песок. – Опоздал.

Спутник – предавший, не ответивший на мольбу – бесстыже горел над плечом.

Как ложное солнце.

Алар ненавидел себя, беспомощного, бесполезного, слабого… но ещё больше ненавидел его. И когда эта ненависть перехлестнула через край, когда забила горло, не давая вдохнуть, он окутал собственную ладонь морт – и схватил спутника.

А потом сдавил – так сильно, как смог.

…это было словно вонзить себе нож в живот и медленно, с усилием вести вверх, нажимая на скользкую рукоять дрожащими ладонями.

«Вот бы я умер, – подумал Алар отстранённо, глядя, как звезда корчится у него в руке. – Нет. Вот бы меня не было с самого начала. Тогда бы я ничего не испортил. Тогда бы я…»

И начал вспоминать.

…дом, всегда холодный и пустой. Некогда процветающий, но нынче покинутый: древний, могущественный род Та-ци за несколько