генералами; там было много русских войск; около Данцига находился русский флот. Король Август производил на современников скорее впечатление вассала, угождавшего своему ленному владетелю, нежели хозяина дома, принимавшего у себя почетного гостя. Видя, с какой надменностью Петр в Данциге обращался с королем Августом, современники в Западной Европе ужаснулись[694]. Прусские министры опять представляли своему королю опасность, грозившую ему со стороны Петра, но король выразил надежду, что Пруссия всегда будет в состоянии доказать России, какая разница существует между Польшей и Пруссией[695]. Во всяком случае устраиваемые Петром в Данциге смотры казались демонстрациями, имевшими целью внушить современникам высокое понятие о значении России.

Петр был чрезвычайно недоволен настроением умов в Данциге и строго требовал прекращения всех связей между этим городом и шведами. Вопрос об отношениях царя и русского войска к Данцигу наделал довольно много шуму. Данциг обратился к Нидерландской республике и к английскому королю за помощью.

И осада Висмара не обошлась без неприятностей. Между русскими, прусскими и датскими генералами происходило разногласие. Князь А. И. Репнин, командовавший русскими войсками, явился поздно, так сказать, накануне сдачи города. Датский генерал Девиц объявил Репнину, что не может впустить русских в сдавшийся город. Дело чуть не дошло до насилия, но русские войска не были впущены в Висмар, и Репнин был принужден вернуться назад. Петр, имея в виду высадку в Шонию, что, по его мнению, должно было иметь решительное влияние на ход войны, не хотел ссориться с Данией и ограничился сильными представлениями королю насчет поступка генерала Девица[696].

Все это происходило во время пребывания Петра в Данциге, где 8 апреля отпраздновали свадьбу племянницы царя с герцогом Мекленбургским. На пути из Данцига в Мекленбург, Петр в Штетине встретился с прусским королем. К сожалению, не сохранилось сведений о переговорах при этом случае[697]. На пути в Шверин Петр в разных местах встречал отряды русских войск. Во время пребывания Петра в Шверине происходили переговоры об условиях брака герцога, о городе Висмаре, об удовлетворении герцога за военные убытки, и, как считается вероятным, о проекте промена Мекленбурга на Курляндию.

Царь и его спутники, как видно из разных случаев произвольных действий, чувствовали себя в Мекленбургской области, как у себя дома, и не стеснялись нисколько распоряжаться по своему усмотрению. Насильственные меры герцога по отношению к дворянству были, по-видимому, одобрены царем. Такой образ действий русских раздражал не только противников, но и союзников царя. Германский император не переставал убеждать царя вывести свои войска из Мекленбурга. И Англия заявляла о своем неудовольствии по поводу действий русских[698].

Во время пребывания Петра в Гамбурге царь вел переговоры с приехавшим туда же королем датским и условился с ним о нападении на Шонию[699]. Вскоре оказалось, что другие союзники, Ганновер и Пруссия, были весьма недовольны этим соглашением. Королю датскому представляли, в какой мере должно было казаться опасным появление в Германии, по пути в Данию, 30-тысячного русского войска, и указывали, что русские войска будут содействовать разорению Мекленбурга, Померании, Голштинии и Дании, что царь, по всей вероятности, намерен взять себе или Висмар, или какую-либо укрепленную гавань в Померании, и что, допустив раз к себе столь опасных гостей, чрезвычайно трудно сбыть их с рук[700].

После свидания с Фридрихом IV Петр отправился в Пирмонт для лечения. Здесь он пробыл от 26 мая до 15 июня. Сюда приехал и Лейбниц, который несколько дней провел в беседах с царем о разных проектах, задуманных им для России. В письмах к разным знакомым Лейбниц восхвалял громадные способности царя, его опытность, многосторонние познания, его страсть заниматься механикой, астрономией, географией и проч.

Лечение, развлечения, беседы с Лейбницем не мешали Петру заниматься политическими делами. Дипломатические переговоры не прекращались. При царе были его министры. В Пирмонте явились представители различных держав и побывали у царя, чтобы пожелать ему успешного пользования минеральными водами. Между этими дипломатами находился императорский посол граф фон Меч, которому было поручено Карлом VI от имени императора просить Петра, чтоб он оставил свое намерение сделать высадку в Шонию и вывел свои войска из Мекленбургской области[701].

Гораздо важнее были переговоры, веденные гессен-кассельским дипломатом, обер-гофмаршалом и тайным советником фон Кетлером. Сын ландграфа гессен-кассельского Карла был женат на сестре шведского короля Карла XII. Именно поэтому ландграф желал взять на себя роль посредника между Карлом XII и Петром. Кетлеру было поручено разузнать в Пирмонте, на каких условиях царь согласился бы заключить мир с Швецией. Посредством предварительного соглашения между Петром и шведским королем ландграф надеялся принудить и прочих противников Карла XII к заключению мира. Отношения Петра к союзникам, однако, требовали крайней осторожности, и потому царь не дал решительного ответа[702].

Таким образом, в Пирмонте начались переговоры, которые затем продолжались в Гааге. Летом 1716 года Куракин в Гааге имел свидание с генерал-лейтенантом Ранком, бывшим шведским подданным, вступившим на службу ландграфа гессен-кассельского. Ранк передал следующие слова Петра, сказанные в Пирмонте в ответ на предложения Кетлера: «Можно ли со шведским королем переговариваться о мире, когда он не имеет никакого желания мириться и называет меня и весь народ русский варварами?» Передавая эти слова Петра, Ранк заметил Куракину, что царю несправедливо донесено об отзывах о нем Карла XII. «Я, – говорил Ранк, – был при шведском короле в Турции и в Стральзунде с полгода, и во все время Карл отзывался о царском величестве с большим уважением: он считает его первым государем в целой Европе. Надобно всячески стараться уничтожить личное раздражение между государями, ибо этим проложится дорога к миру между ними»[703].

Несмотря на представления императорского двора, несмотря на уверения ландграфа гессен-кассельского относительно склонности Карла XII к миру, Петр был убежден в необходимости продолжать военные действия и именно сделать высадку в южной части Швеции. Для такого морского похода Петр нуждался в свежих силах и потому был особенно доволен успехом лечения в Пирмонте.

Из Пирмонта Петр отправился в Данию. Между тем как он поехал через Росток и оттуда с галерным флотом приближался к Копенгагену, 5 тысяч человек конницы двигались из Мекленбурга через Голштинию, Шлезвиг, к острову Фюнен. Таким образом, Петр явился в Данию со значительными военными силами.

От успеха десанта в Шонию можно было ожидать окончания войны. «Кризис на севере» помешал этому успеху.

Кризис на Севере

Мысль о десанте в Швецию занимала Петра с давних пор. Для этой цели было необходимо содействие Дании. Уже в 1713 году царем было сделано предложение атаковать Карлскрону[704]. Затем в 1715 году был составлен проект о совместном действии русского и датского флотов.

Нападение на Швецию Петр считал необходимым средством принудить Карла XII к заключению мира. Король Фридрих IV при этом, однако, жаловался на недостаток в деньгах, рассчитывал на русские субсидии, медлил, извинялся разными затруднениями, в которых он сам находился,