своей фантастической истории. Он настаивал на том, что тот барьер в проходе был не таким бессмысленным, как это могло бы показаться, и он думает, что на самом деле это портал между точками, находящимися в миллионе миль друг от друга; другими словами это какое-то ужасное вмешательство в структуру космоса. Эдвард, кажется, предполагает, что барьер изменил его телесно — иначе, согласно его рассказу, обстоятельства, в которых он оказался, привели бы его к удушью и разрыву лёгких при первом же вдохе, который он совершил по ту сторону барьера. Он объясняет, что мерзости на плато не захватили его, потому что он непрерывно кричал заклинание, нырнув вниз на лестницу в башне, а затем он лихорадочно спускался по Лестнице Дьявола. Ничто из этого не может быть опровергнуто; а что касается тех тревожных намёков Эдварда на "телесные изменения", рентгенологические исследования тела выявили странные изменения его лёгких и других внутренних органов, и врачи не могут это объяснить.

Забравшись на крышу, Армитедж задавался вопросом, не расстроился ли его разум от встречи с тем чахлым ужасом на лестнице? Как он мог не заметить эти башни, которые луч его фонаря выхватывал со всех сторон, куда мог дотянуться свет? И почему вокруг чёрная ночь, если он добрался до Лестницы Дьявола задолго до полудня? Его фонарь, освещавший боковую часть башни, выявил чёрные улицы, где среди отвратительных садов из сероватых раскачивающихся грибов и огромных чёрных башен без окон двигались отвратительные богохульные создания.

Смущённый и испуганный Эдвард смотрел на чёрную пустоту пространства, которая простиралась в бесконечную даль, и на кристаллические, искажённые звезды, мерцающие в бездне. И тут к нему пришло ужасное понимание того, почему созвездия находятся в таком странном положении. Потому что такими их никогда не видели с Земли; и Эдвард Вингейт Армитедж осознал в тот катастрофический момент, что эти улицы с грибовидными садами, каменные башни без окон, место, в которое он попал благодаря порталу между измерениями, было не чем иным, как Югготом.

Перевод: А. Черепанов

Безумие из подземелий

Ramsey Campbell, «A Madness from the Vaults», 1962

(Примечание автора: Читающие эту и любую другую легенду о Тонде могут задаться вопросом: откуда какой-то писатель с Земли всё это узнал? Тем, кто не знаком с "Тайными Откровениями Глааки" или "Некрономиконом", могу сказать лишь, что я увидел Тонд, Шаггаи, Юггот и другие миры через Кристаллизатор Сна. Читатели вышеупомянутых работ поймут, что я не могу говорить об этом открыто. Я узнал о Тонде сколько смог (включая измерения времени, расстояния и т. д.) за некоторыми исключениями. Яркдак — (во множественном числе — яркдао) — означает одну из правящих гуманоидных рас этой планеты. Яркдапл является их эквивалентом "человека").

Под городом Дерд на планете Тонд находится несколько подземелий. Они простираются настолько далеко, что исследователи не смогли пройти их до конца. Они были прорыты задолго до того, как яркдао нашли руины города пирамид и построили Дерд на его месте. Для подземелий особого применения они не придумали. Некоторые из горожан предпочитали быть погребёнными именно там, вместо того, чтобы гнить на вершине Лиофы над городом, но такие бунтари были редкостью. В основной своей массе жители не обращали внимания на отверстия, выходящие на некоторые улицы. Ходили слухи, что в определённые ночи покойники, погребённые под землёй, поднимаются из своих ниш и бродят по городу, поэтому желающих тщательно исследовать эти подземелья не находилось.

Их никто не замечал и на двадцать четвёртом году правления Опойоллака. У людей Дерда было мало времени, чтобы обращать внимание на такие вещи, ибо Опойоллак стал самым тираническим правителем из тех, кого они когда-либо знали. Он повышал и повышал налоги, чтобы обставить свой дворец в центре города. Он требовал, чтобы все молодые мужчины представали перед ним в возрасте тринадцати лет, и решал, который из них лучше всего удовлетворит его ненормальные инстинкты. Ходили слухи, что скоро правитель прикажет построить храм в свою честь. Хуже всего то, что он не позволял давать имена детям по жребию, но вместо этого называл новорождённых по своему усмотрению, тем самым гарантируя, что никто в будущем не свергнет его.

В начале шестьдесят первого дня этого года Опойоллак обедал языками преступников, казнённых вчера. Он считал мясо превосходным, когда его варили всю ночь, и не понимал отвращения других правителей к такой пище. Опойоллак размышлял о том, что лишь похожесть мяса на язык часто вызывала у них прискорбное отвращение, когда девять колоколов в двери начали тихо звенеть, указывая, что кто-то хочет аудиенции. Правитель постучал по столу, и нерешительный слуга вошёл сквозь чёрные, металлические шторы.

— О всемогущий и любезный Опойоллак, — начал слуга, многократно кланяясь. О всемудрейший…

— Твои похвалы меня радуют, — сказал Опойоллак, — но они очень утомительны во время еды. Довольно предисловий, объясни, зачем ты меня беспокоишь. Но сначала покажи мне свой язык. Да, он выглядит нежным, и если твоё объяснение покажется мне неудовлетворительным, я могу перенести его на свою тарелку.

— Да будет так, о доброжелательный Опойоллак, — пробормотал слуга, содрогнувшись. — Снаружи ждёт один яркдак, он говорит, что должен немедленно поговорить с вами о какой-то опасности для вашей славной личности.

— Тогда пусть он войдёт, — приказал правитель. — Будь уверен, что он будет вознаграждён соответствующим образом. Что касается тебя — ты можешь сохранить свой язык, пока он мне не понадобится.

Слуга вышел, лихорадочно раскланиваясь и вскоре вернулся с яркдаком, одетым в лохмотья, очевидно жившим в беднейшей четверти Дерда. Тот поклонился один раз, подошёл на неуважительно близкое расстояние и начал:

— О правитель, на Улице Шлюх лежит мёртвый яркдак…

— Я жив, прервал бедняка Опойоллак. — Следовательно, ты имеешь в виду смерть кого-то другого, что меня не касается. Меня не интересуют методы шлюх для извлечения денег со своих клиентов.

Опойоллак взял ложку, на которой висел колокольчик, и встряхнул её. Металлические шторы снова раздвинулись, и в комнату вошли два гигантских яркдао, одетых в одежду из красного металла. Они привычным движением, показывающим долгие годы практики, схватили яркдака за ноги, готовые сломать их по приказу правителя.

— Сегодня у меня снисходительное настроение, — размышлял Опойоллак. — Содрать кожу с его гениталий и отпустить.

Так совпало, что Бив Ланпбив, один из главных помощников правителя, в тот день должен был пройти по Улице Шлюх, чтобы собрать налоги с тамошних жителей. Примерно на полпути, где между зданиями был виден вход в подземелье, Ланпбив заметил что-то лежащее в канаве. Это