«Да, ваша честь. Арт?»

«Что?», - прошептал отец.

«Вы помните, что оставили Кэму голосовое сообщение?»

«Нет.»

«Значит, все, что мы здесь делали, начиная с отказа Кэма от карьеры и заканчивая этим слушанием, началось из-за того, чего вы даже не можете вспомнить?»

«Мистер Сандерс, достаточно», - приказала судья Уилсон.

«Я закончил», - пообещал Милтон и сел на свое место.

Взгляд отца метался по комнате, то к потолку, то к полу, не останавливаясь ни на одном человеке или предмете.

«Ваша честь, могу я помочь отцу спуститься?», - спросил я, зная, что не имею права говорить, но все равно рискнул.

«Да, мистер Дэниелс», - согласилась она, ее голос был мягче, чем раньше.

Суд молчал, пока мой стул не заскрипел по полированному полу, когда я оттолкнулся от стола. Я подошел к отцу с трясущимися коленями, мои глаза наполнились слезами, которые я не мог пролить. Не здесь. Не здесь.

«Папа, позволь мне помочь тебе», - сказал я, встав рядом с ним.

«Я не... Почему...?» Он наконец посмотрел на меня. «Почему я здесь? Я хочу домой.»

«Да, папа, мы тебя туда отвезем, обещаю. Спускайся.»

Я протянул руку, но он отказался ее взять и, споткнувшись, спустился с трибуны.

«Нет. Я в порядке. Не трогай меня. Я в порядке!»

Он прошел мимо меня, на ходу восстанавливая равновесие.

«Уолт?», - позвал я, когда Саймон открыл дверь.

«Я разберусь», - пообещал Уолт, пока Никки шла с ним помогая ему.

«Ты», - прошептал отец, обернувшись ко мне на пороге.

«Это я, папа. Кэм. Я здесь.»

Его глаза стали холодными.

«Ты убил моего Салливана.»

Шепот был едва ли достаточно громким, чтобы я услышал, но я услышал, и он пронзил меня до глубины души.

«Пойдем, Арт. Давай отвезем тебя домой.»

Уолт обнял своего лучшего друга и вывел его из зала суда. Я опустился на свое место, когда шум толпы достиг новых высот.

Логика подсказывала мне обратное, но боль в груди пересилила ее. Я потерял всех членов своей семьи. Салливан и мама умерли. Отца - из-за болезни Альцгеймера. Александр - из-за своего искаженного представления о добре и зле.

Судья призвал к порядку, когда я почувствовала руки на своих плечах. Я повернулся и увидел Уиллоу, перегнувшуюся через перила.

«Я люблю тебя», - пообещала она, ее ореховые глаза покраснели, а щеки покрылись пятнами. «Я люблю тебя.» Ее большие пальцы провели по моему лицу. «Ты понимаешь меня, Кэмден Дэниелс? Я знаю твою правду. Я люблю тебя, и я всегда любила тебя. Всегда. Тебя.»

«Порядок!», - снова потребовала судья, и шум начал стихать.

Я сосредоточился на Уиллоу, застыв в ее глазах и медленно успокаивая свои кипящие эмоции.

«Уиллоу», - прошептал я.

Она отпустила мое лицо только для того, чтобы вложить что-то в мою руку.

«Я буду здесь. Я никуда не уйду.»

Затем она села на свое место, где ее отец обнял ее за плечи. Ее отец, который отказался от участия в заседании, потому что я был ее отцом. Он смотрел на меня с поджатыми губами и печальными глазами.

Толпа затихла, и я раскрыл ладонь, чтобы посмотреть, что она мне дала.

Это была белая королева из оникса. Самая универсальная фигура на доске. Защитница короля. Я заставил свои легкие глубоко и ровно вдохнуть.

До моих ушей донесся тихий вздох, и я повернулся, чтобы увидеть голову Ксандра в его руках, его плечи тряслись, когда он плакал. Пока Саймон и Милтон произносили свои заключительные слова, я смотрела на Ксандера. Только после окончания речи Милтона мой брат посмотрел на меня.

Когда он это сделал, то вздрогнул.

Я дал волю гневу, ненависти и отвращению. Когда судья Уилсон оставила нас до вынесения решения, толпа вышла в коридор.

«Я буду через секунду», - пообещал я Уиллоу.

Она кивнула, сжав мою руку, когда проходила мимо, направляясь туда, где ждала ее семья.

Наконец я вскрыл конверт, оставленный Джули.

Дрожащими руками я прочитал три листа, которые она вложила в конверт, и почувствовал одновременно облегчение и печаль. Глубокую, раздирающую душу печаль.

«Ты в порядке?», - спросил Саймон.

«Нет. Ничто из этого не в порядке.»

Я засунул бумаги обратно в конверт, затем подошел к старшему брату, моему кумиру, идеальному примеру любви и прощения, и открыто посмотрел на него, когда он поднялся, чтобы уйти.

«Кэм», - предупредил Саймон.

«Мне нужно поговорить с братом.» Я не отрывал глаз от Ксандера.

«С Александром?», - уточнил Милтон.

«Все в порядке. Встретимся там», - ответил Ксандер.

Зал суда опустел, и только мы стояли между столами, за которыми мы воевали.

«Что бы ни случилось, какое бы решение она ни приняла, я никогда не прощу тебя за то, что сейчас произошло. Мне стыдно за тебя, и Салливану тоже было бы стыдно. Как ты мог так использовать в своих целях Салливана?»

Ксандер в замешательстве покачал головой.

«Простить меня? Это ты продолжаешь пытаться убить отца, хотя врачи сказали, что он не в состоянии сделать такой выбор. И ты хочешь свалить это на меня? У меня нет другого выбора, кроме как придерживаться тех решений, которые он принимал до того, как потерял рассудок, потому что тот человек, которого мы видели на трибуне, больше не наш отец!»

«Он все еще наш отец! Ему не нужны трубки и аппараты искусственной вентиляции легких! Ему нужно иметь право выбора, а ты не можешь дать ему даже этого? Ты должен разрушить то, что осталось от его гордости, на глазах у всего города?»

Мой голос повысился.

«Ты заставил меня это сделать!», - крикнул Ксандер. «Думаешь, я хотел этого? Хотел этого?