Матиаса перекосило еще больше.

— Я… не смогу… прошу прощения, у меня еще есть неотложные дела. Да.

Я с неподдельным уважением уставилась на Чавеза. Сделать такое с Матиасом?

Лииез развернулся — и почти вылетел за дверь. Кажется, ему что-то в этой программе не нравилось, ну и ладно! Меньше дури, больше места.

— Эс Чавез, вы его ногами били?

Орландо улыбнулся.

— Каэтана, — девушку он из рук так и не выпустил. — о таком спрашивать как-то и некорректно.

— Но любопытно же! — не выдержала я. — Эс Чавез, пожалуйста! Я же спать не буду!

Орландо оскалился так, что я поняла — это вам не мирный пушной зверек, а очень даже боевой песец. И отсутствие дракона на него никак не повлияет.

— Матиас Лиез, равно как и Маркус Лиез прежде всего ценят деньги. А я участвую деньгами и акциями в нескольких компаниях, и могу сделать судьбу Лиезов достаточно печальной.

Я кивнула.

Ну да. Самый болезненный пинок — не по яйцам, а по кошельку. И самый доходчивый тоже.

— Пахнет замечательно, — принюхался эс Чавез.

Мариса улыбнулась в ответ жениху.

— Прошу к столу?

Поздно вечером мы с Хавьером сидели на крыльце.

Пока можно.

Пока не начались занятия, пока все тихо и спокойно. Хавьер взял мою руку и перебирал пальцы. Мы молчали.

А о чем тут разговаривать? У Марисы все будет хорошо. Эс Чавез ушел провожать ее в общежитие с таким видом, словно ему вручили что-то очень драгоценное.

Мариса пока ему не до конца доверяет, но видно, что им хорошо вместе. А это главное.

— Каэтана, это были замечательные дни, — тихо произнес Хавьер.

— Были? — уловила я детали.

— Мне надо завтра вылетать к дочери. Хоронить там супругу, рассказывать обо всем…

Эс понурился. Да, и так бывает. И получит он там серьезные удары. И буудет от них оправляться очень, очень долго.

И прежде, чем я успела сообразить, мой язык ляпнул.

— Полетим вместе? Эс Хавьер?

Ответом мне был изумленный взгляд.

— Вместе? Каэтана…

— я понимаю, что мое присутствие на похоронах будет неуместно, — спокойно сказала я. — И в вашу семью не полезу. Но мы со Свартом и Виолой будем вас ждать неподалеку. К примеру. И вам будет спокойнее за друга.

Хавьер посмотрел на меня как-то очень уж пристально.

— Это из жалости, Каэтана?

Я качнула головой.

Вот уж что-что, а жалости эс Хавьер не вызывал. Ни на минуту.

Тигра жалеть не получается, даже когда он ранен. Даже когда едва ползет. Потому что знаешь — это большая, хищная и достаточно коварная кошка. И ты ей на один молочный зуб.

Так и эс Хавьер.

Ему может быть плохо. Но когда он оправится, он сожрет любого. Может быть, не меня. Но любого постороннего человека — точно. И даже сейчас он опасен. Просто так вышло, что я оказалась рядом. А нет? Он бы в жизни передо мной не раскрылся.

Просто так сложились карты.

— Нет. Это не жалость. Это желание помочь, поддержать, но не жалость.

— Тогда я согласен. Мне не нравится, когда меня жалеют.

— обещаю не вытирать вам нос, — не удержалась я. — Хотя вы за мной даже ночной горшок выносили.

— Язва.

— На том стоим.

Ответом мне была улыбка.

— Я поговорю с Орландо. И мы вылетаем послезавтра утром.

— Эммм… эс Чавез пока не в курсе наших особенностей.

— А признаваться вы ему не собираетесь?

— Ну…

— Эсса Лиез собирается за него замуж. Ничего, что в приданое идет драконица?

— Абсолютно. Жених все равно тут работает.

Хавьер фыркнул.

— Каэтана, ваши игры в жуткую тайну проходили, пока вас было два-три человека. Пока не начались занятия. Пока не были посвящены посторонние — столько. А сейчас… сейчас речь идет только о времени, через которое вы попадетесь. И лучше признаться самим, да еще и получить за это какие-то преференции, чем попасться, как воришке, за кражей сладостей из буфета.

— Хавьер!

— ты же меня поняла?

Поняла. Но все равно обидно.

— Хорошо. Я поговорю завтра утром с девочками.

— а я с Орландо. Нет, говорить я ему ничего не буду, такое лчше предъявлять по факту. Но завтра вы ему покажетесь?

— Да.

— Договорились. Идем спать, Каэтана?

Я кивнула.

Да, сспааааать…

Завтра будет нелегкий день.

— Каэтана, я сказала Орландо, что у меня есть секрет, который я пока не могу ему раскрыть. И узнав его, он может получить назад свой браслет и свое слово.

— И что?

— Он спросил у меня только одну вещь.

— Какую? — мне стало интересно. Мы сидели у Марисы в комнате, и ждали девочек, а подруга щебетала, словно весенний скворец, довольная и счастливая.

— он спросил, не измена ли это родине?

— а ты?

— Я сказала, что никогда не изменяла родине. И что это не касается мужчин — я даже ни с кем не целовалась.

— Серьезно?

Мариса кивнула.

— Вполне. Это же Академия, ты сама понимаешь. Дошло бы до Ферреров, а если бы Хулиан разорвал помолвку из-за моего легкомысленного поведения, отец бы мне голову оторвал.

— Тьфу. Радуйся, что не связалась с этими Феррерами.

— Радуюсь.

— Недостаточно. Я тебе точно говорю, если там есть