Это был очевидный выпад в сторону обвинения, и притом выпад очень удачный. Напомним, что, по официальной версии событий, профессор Уэбстер удалял кровь убитого, пролитую на лестнице из лаборатории в кабинет позади большого лекционного зала, посредством нитрата меди. Следы нитрата меди действительно были найдены на лестнице, но появились ли они там из-за удаления крови или случайного пролива? Из показаний Хорсфорда следовало именно второе…

Следуя за наводящими вопросами адвоката Сойера, свидетель рассказал об экспериментах по растворению плоти азотной кислотой, которые проводил лично. Как нам известно, служба коронера заказала соответствующее исследование, но защита, не полагаясь на государственную инстанцию, решила провести собственное исследование этого вопроса.

Эбен Хорсфорд рассказал суду, как растворял азотной кислотой говяжье мясо, кости быка и человеческие мышцы. Мускулатуру Хорсфорд получил от трупа, из которого изготавливался скелет, поэтому человеческих костей в распоряжении учёного не имелось. По его словам, полное растворение куска говядины при соотношении масс кислоты и плоти 1:1 происходит за 5 часов 20 минут. За это время реакция растворения полностью заканчивается, раствор кислоты становится полностью прозрачным и нерастворимого осадка не образуется. Человеческая мускулатура растворяется азотной кислотой быстрее, чем говяжья плоть. Кости быка (коровы) также растворяются довольно быстро, что может быть объяснимо их простым составом и наличием пустот. В своих экспериментах Хорсфорд пользовался неразбавленной азотной кислотой.

Продолжая отвечать на вопросы адвоката, Хорсфорд уточнил, что имеет опыт работы с человеческой кровью, хотя и не уточнил, что это за опыт. По смыслу вопроса можно заключить, что имелось в виду изучение способов удаления загрязнения кровью. Другой вопрос касался проблемы, связанныой с появлением и накоплением как трупных газов, так и газов, производимых растворением плоти азотной кислотой. Свидетель подтвердил, что при разложении плоти генерируется большое количество так называемых «трупных газов», точный состав которых неизвестен и является предметом научного поиска.[28] Что же касается газа, выделяемого при растворении плоти азотной кислотой, то он не представляют какой-либо проблемы — в этом отношении намного опаснее для органов дыхания пары азотной кислоты сами по себе.

Ряд вопросов оказался связан с обыском химической лаборатории в Медицинском колледже. По словам свидетеля, там находилось 15 или 16 фунтов азотной кислоты (это несколько меньше 5 литров). Кроме того, Хорсфорду было разрешено осмотреть одежду профессора Уэбстера в доме последнего. Он осмотрел пару брюк, два пальто, кепку, рабочий комбинезон и пр. — ничего, похожего на кровь, Хорсфорд на одежде не обнаружил, хотя и оговорился, что осмотр был беглым.

Очень интересным оказалась часть допроса, связанная с предполагаемым выбором преступником оптимального способа избавления от трупа, если в распоряжении такого преступника имеется химлаборатория с тигельной печью. Хорсфорд заявил, что самый простой и эффективный способ бесследного уничтожения человеческого тела для любого, знакомого с химией специалиста — это его полное растворение в азотной кислоте. Для этого потребуется примерно 120 фунтов неразбавленной азотной кислоты (~55 кг или 37 литров) и железная ёмкость, облицованная фарфором. Процесс растворения не будет сопровождаться какими-либо особыми запахами, выделением большого объёма газа и т. п. демаскирующими признаками. Подобную процедуру можно осуществить за несколько часов, не привлекая внимания окружающих.

Со слов свидетеля можно было понять, что тот сценарий преступления, который нарисовала сторона обвинения, выглядит далеко неоптимальным и малоэффективным. Уэбстеру, если только тот действительно загодя планировал убийство кредитора, следовало озаботиться приобретением ёмкости подходящего размера и необходимого количества азотной кислоты. Возня с тигельной печью представлялась сложной, неудобной, растянутой с точки зрения затрат времени и совершенно избыточной [разумеется, при условии наличия потребного количества азотной кислоты].

В ходе перекрёстного допроса Эбен Хорсфорд ответил на большое количество вопросов, связанных со своими экспериментами по растворению плоти и удалению загрязнений кровью. В частности, он сообщил, что нитрат меди удаляет кровь с одежды, хотя и делает это медленно. Также уточнил, что для быстроты протекания реакции растворения желательно брать кислоту и плоть не в соотношении масс 1:1, а с некоторым превышением массы кислоты. А вот с ответом на вопрос Генерального прокурора о возможности растворения в кислоте керамических зубных протезов, Хорсфорд затруднился. Он признал, что таких экспериментов не проводил, а без натурного испытания утверждать что-либо было бы опрометчиво.

Уже в самом конце своих показаний Эбен Хорсфорд безо всяких наводящих вопросов позволил себе дать характеристику профессору Уэбстеру. Он его назвал добрым, мягким и человечным. Наверное, в ту минуту свидетель никого не обманывал — именно таким он подсудимого и знал!

Вызов Хорсфорда в суд явился сильным ходом со стороны защиты, но таковой оказался в арсенале адвоката Сойера отнюдь не единственным. Следующим очень удачным во всех отношениях ходом стало появление в суде Уилльяма Мортона (Wm. T. G. Morton), стоматолога и зубного техника, практиковавшего в Бостоне уже 8 лет и выполнявшего все виды стоматологических работ. В самом начале допроса свидетель сообщил, что знаком с работами доктора Кипа, того самого зубного техника, что занимался санацией и протезированием полости рта Джозефа Паркмена.

Мортону были предъявлены зубные протезы, найденные в ходе обыска помещений профессора Уэбстера в Медицинском колледже. Осмотрев улики, свидетель заявил: «Я не вижу никаких особых признаков, по которым эти зубы могли бы быть идентифицированы» («I do not see any marks about these teeth by which they might be identified.»). Хотя Мортон употребил слово «зубы», следует иметь в виду, что говорил он не о расколовшихся зубах, а о том самом зубном протезе, который был изготовлен доктором Кипом.

Дальше — больше. Продолжая свои рассуждения, Мортон добавил, что шлифовка с внутренней стороны зубного протеза представляется довольно необычной операцией, которую опытные специалисты стараются избегать. Для этого протезы изготавливают так, что их внутренняя сторона, обращённая к языку, получается очень гладкой и шлифовки не требует. Продолжая анализ гипсового слепка челюсти Паркмена и зубного протеза, доктор Мортон обратил внимание на не очень-то хорошее соответствие одного другому, что выглядит довольно странным для работы мастера.

Немного углубившись в теорию протезирования зубов, свидетель рассказал о существовавших тогда правилах сверления челюсти под щтифты и заявил, что не отмечает в предъявленных ему уликах соблюдение этих правил. В целом же работу мастера, изготовившего предъявленный ему протез, он признал вполне заурядной и не содержащей никаких уникальных черт или элементов. Дословно Мортон выразился так: «Челюсть, которую я держу в руке, не демонстрирует сколь-нибудь необычайной степени притирки; я могу перебрать огромное количество имеющихся у меня зубов и найти такие, которые подошли бы [без дополнительной подгонки] к челюсти в моей руке».[29]

Сказав это,