– Но примут ли меня бароны королевства? – спросил он.

– У них не будет возможности отказаться, – ответил король. – Ты могущественный лорд и мой ближайший родственник-мужчина. А я их король. Если я скажу им, чтобы они тебя поддержали, они так и поступят.

– А взамен? – спросил Филипп.

– Ты забудешь о крестовом походе. – Филипп открыл рот, чтобы возразить, но Балдуин поднял руку, заставив его замолчать. – Ты сможешь сражаться, но не сейчас. Нужно дождаться момента, когда у нас будет преимущество.

Филипп сделал еще пару глотков вина и покачал головой.

– Почему вы предлагаете мне регентство? – спросил он. – Мы прежде даже не встречались.

– Я уже объяснил причины, – сказал Балдуин.

– Конечно, сарацины не так опасны, как вы утверждаете, – заявил Филипп. – Рено сказал мне, что в королевстве тысячи воинов и сотни рыцарей. Даже Иерусалим был покорен с меньшей армией.

– Тогда сарацины не были объединены, как сейчас, – ответил король.

– А если я откажусь? – спросил Филипп.

– Тогда ты покинешь Иерусалим, – ответил Балдуин. – Я не позволю тебе начать войну с моих земель.

– Но я смогу это сделать из Триполи или Антиохии.

– Да, можешь.

Филипп провел рукой по волосам и задумался.

– Я дал клятву, Балдуин, – наконец заговорил он. – Я прибыл сюда сражаться, и многие мои люди поклялись оказать мне поддержку. Тамплиеры и госпитальеры со мной. Рено предложил сотню рыцарей. Мне не требуется ваше разрешение, чтобы начать войну.

– Верно, не требуется. Но я хочу, чтобы ты этого не делал, – сказал Балдуин. – Ты совсем недавно в наших землях, а я прожил здесь всю жизнь. И мне известно, какой будет цена вторжения на земли сарацин. – Филипп собрался сделать еще один глоток вина, заметил, что кубок опустел и отставил его в сторону.

– Когда я должен принять решение? – спросил он.

– Прямо сейчас.

– Тогда мой ответ – нет.

– Я прошу тебя еще раз все обдумать. – Балдуин наклонился и сжал запястье Филиппа.

Граф посмотрел на покрытую язвами руку Балдуина, содрогнулся и высвободил руку.

– Мой дом во Фландрии, а не здесь. Я пришел сражаться во славу Господа. А потом я вернусь домой. – Он встал.

Спокойствие покинуло Балдуина.

– Но ты обрекаешь королевство на гибель! – воскликнул молодой король.

– Нет, кузен, я его спасаю. Вы сами сказали, что королевство ослаблено, а сарацины едины. И я нужен вам, чтобы изменить соотношение сил. Я отправлюсь на север и не остановлюсь, пока не возьму штурмом Алеппо.

Некоторое время Балдуин смотрел на кузена; затем его плечи опустились, и он повернулся к огню.

– Ты покинешь Иерусалим до конца недели, – сказал Балдуин Филиппу. – Джон, уведи его.

Октябрь 1177 года: Каир

Юсуф нахмурился, глядя на листок бумаги, который он держал в руке, потом прищурился, вновь изучая мельчайший шрифт, который использовали для голубиной почты, и покачал головой, не веря своим глазам. Он все понял правильно.

– Мир нарушен, брат, – сказал Селим. – Армия королевства осадила Хаму.

Юсуф отложил письмо в сторону и посмотрел на стоявших перед ним в зале для аудиенций людей, его самых доверенных советников – Селима, Имад ад-Дина, Аль-Фадила, Убаду и Каракуша.

– Неужели Балдуин лишился разума? – спросил Юсуф, ни к кому конкретно не обращаясь. – Он должен понимать, что не в силах одержать победу.

– Вторжение возглавляет не Балдуин, – ответил Имад ад-Дин, – а крестоносец с Запада, Филипп, граф Фландрский; уж не знаю, кто он такой.

– Мне все равно, откуда он, – проворчал Юсуф. – У нас договор с Иерусалимом.

– Договор позволяет нарушить мир, если начинается крестовый поход, – заметил Имад ад-Дин.

Вперед выступил Убада.

– Не имеет значения, кто или почему, дядя. Это наш шанс! Филипп забрал с собой большую часть рыцарей королевства на север.

Селим кивнул.

– Иерусалим остался практически без защиты. Аллах указывает нам дорогу к святилищам. Ты станешь покорителем Иерусалима, спасителем нашего народа!

Юсуф встал, подошел к окну и посмотрел на белые стены цитадели, построенной в горах на юге города. Цитадель станет новым местом расположения его правительства, сердцем процветающего царства. Это был лишь один из многих проектов, начатых Юсуфом. Он выкопал дополнительные колодцы в Каире и начал строить мост через Нил в Гизе. На севере его люди возводили дамбы в дельте Нила. В порту Александрии углубили дно.

Юсуф построил новые медресе для обучения в городах по всей Сирии и расширил систему судов для ускорения справедливых решений. А еще выделил солдат для охраны караванных маршрутов от разбойников, чтобы ничто не мешало процветать торговле. Мир оказался полезным для его народа, он принес куда больше, чем многочисленные победы, купленные кровью и повышением налогов. Теперь война грозила всем его достижениям.

Но разве у него был выбор? Франки напали, и его долг повелителя состоял в том, чтобы защитить собственные земли.

– Проклятые глупцы, – пробормотал он. – Если они хотят войны, они ее получат. – А после его победы франки больше не нарушат мир. Теперь, когда решение было принято, Юсуф расправил плечи и заговорил с жесткой уверенностью: – Каракуш, собери армию и пошли моего брата в Дамаск, чтобы он обеспечил нас еще воинами. Мы сразу пойдем на королевство и встретимся с людьми Турана в Аскалоне. Если Аллах того пожелает, уже до окончания года Иерусалим станет нашим. А если после этого франки не попросят мира, я сброшу их в море.

Ноябрь 1177 года: Иерусалим

Джон вошел во дворец канцлера с коробкой, в которой лежала голубиная почта, поставил ее на стол и принялся разбирать письма. Сначала он просмотрел послания из Триполи и Антиохии. В них сообщались одни и те же новости. Армия под командованием Филиппа продолжала без особого успеха осаждать Хаму. Джон прочитал остальное, а когда добрался до письма из Аскалона, сразу направился в покои короля.

Там Балдуин совещался с Рено, Агнес и Амори де Лузиньяном. Король устроился возле огня, остальные столпились вокруг него. Они обсуждали возможного мужа для Сибиллы. Джон встал с краю и стал ждать момента, чтобы сообщить свою новость.

– Ги де Лузиньян, – категорически заявила Агнес.

Балдуин нахмурился.

– Нет, мама, – возразил он. – В сотый раз: нет. Я не стану делать вид, что доживу до преклонных лет. После моей смерти муж Сибиллы будет королем Иерусалима, пока сын сестры не достигнет зрелости. Он должен быть знатнейшим лордом. – Балдуин улыбнулся Амори, брату Ги. – А Ги – никто. К тому же он француз, никогда не бывавший в наших землях.