Шрифт:
Закладка:
Сириус улыбнулся, видя столь милую картину. Кто бы мог подумать, что Пожиратели смерти не только убийцы, но люди, у которых есть сердце, люди, которые способны любить.
В глубине души Бродяга тоже мечтал о такой крепкой семье, которая будет бороться за тебя до последнего. Он хотел, чтобы Алина стала матерью его детей, чтобы она любила его хотя бы в половину, так, как он любит её.
Бросив взгляд в сторону Пьюси, Сириус не смог не заметить тот блеск, который отражался в его стеклянных глазах, то, как он смотрел на свою жену. Это совершенно не было похоже на влюбленность или любовь, но что-то определённо было.
— Я стану тётей, представляешь? — Его подруга святилась, словно золотой снитч. — У меня будет племянник! — она говорила и говорила, а Блэк всё никак не мог оторваться от её пленительных глаз. — Бродяга! — позвала его она снова, забавно надув пухлые губки. — Ты слышишь меня? — Сириус так и стоял, глупо улыбаясь. Вздохнув, Алина отвернулась и хотела было уйти, однако мускулистые руки волшебника, которые окольцевали её талию со спины, не позволили ей этого сделать.
— Я слышал каждое твоё слово, змеёныш. — Целуя подругу в щёку, Сириус протянул ей колдофото, на котором были изображены трое волшебников. Алина изумлённо взглянула на юношу, и тот улыбнулся во все зубы. — Я воспользовался твоей камерой, — неопределенно повёл плечом Сириус, — надеюсь, ты не против.
Лина так и стояла с открытым ртом, продолжая всматриваться в маленькую фотокарточку. Она в объятиях своих братьев была такой счастливой, отчего сердце девушки предательски екнуло.
— Спасибо тебе, Сириус! — Её ручки притянули брюнета ближе, и, чуть согнувшись, он вновь её обнял, наслаждаясь дурманящем ароматом. Его кожа пылала лишь от одного её присутствия. Бродяга взглянул на девушку, продолжая глупо улыбаться.
Она была так близко, ему стоит только потянуться, и он почувствует вкус таких желанных губ. — Лина, — сорвалось с уст и волшебник совсем немного сократил расстояние, беря её лицо в свои ладони. — Ты такая красивая, — опаляя её тёплым дыханием, прошептал он.
— Не перегибай палку, Блэк, — яростно прошипел ему на ухо Пьюси и чуть ли не силой выдернул свою жену из хватки брюнета. — То, что я всё ещё не сломал тебе хребет, не значит, что я не убиваю тебя в своей голове. — Бродяга прыснул, насмешливо оглядывая взбешённого блондина.
— Этелберт, — предупреждающе протянула Алина, и тот мигом обернулся на неё, уводя девушку к мягкому дивану, на котором уже давно сидел Себастьян Лестрейндж, рассматривая фотографии в небольшом альбоме. — Не обязательно быть таким грубым, — укоризненно прошептала ему на ухо Лина, чтобы никто лишний этого не слышал.
— Никто не смеет желать того, что принадлежит мне, дорогуша, — прохрипел волшебник, легонько покусывая мочку уха жены. — Ты моя, Алина, — сжимая тонкую талию брюнетки, прошептал Пьюси. Та отвернулась, сморщив аккуратный носик. — Моя Алина, — продолжил он, касаясь носом её щеки и спускаясь к шее, а его ладони сползли на бёдра, от чего волшебница заёрзала, стараясь отодвинуться от мужа. — Алина, — негромко стонал Пьюси ей в ухо, покусывая и зализывая нежную кожу на тонкой шее.
— Остановись, — просила девушка, стараясь встать с места и сбежать от безумного мужа. Протяжно зарычав, Этелберт сильнее сжал округлые бёдра волшебницы, на которых наверняка останутся синяки. — Прошу тебя, Этелберт, — настаивала Алина чуть ли не со слезами на глазах. Разочарованно рыкнув, Пьюси откинулся на спинку дивана.
Облегчённо выдохнув, миссис Пьюси обратила всё своё внимание на отца, который увлеченно вглядывался в портрет жены.
— Ты нарисовала его, когда тебе было девять. — Печально улыбнулся Лестрейндж-старший. — Ты так на неё похожа, звездочка. — Сглотнув ком в горле, Алина прилегла на плечо отца, как когда-то в детстве. — Mon amour,{?}[Моя любимая] — поглаживая старый пергамент, пожилой мужчина вглядывался в лицо своей почившей жены тусклым взглядом.
— Всё хорошо, — ободряюще сжала его дрожавшую руку волшебница. — Я уверена, что она радуется за нас. — Себастьян кивнул, и с его щеки скатилась скупая слеза.
Рабастан не отрывался от Мари, стараясь напичкать её всевозможными деликатесами. — Я тебе не фаршированная курочка! — яростно возражала Мариэлла на каждое новое блюдо. Отчего Рудольфус несколько раз смеялся до колик в животе.
А Сириус с Этелбертом целый вечер перетягивали Алину на себя. Когда Бродяга приглашал её на танец, то блондин появлялся тут как тут, или же наоборот. Оба едва не поубивали друг друга, затеяв несколько раз драку. К счастью, обоих вовремя разнимали братья волшебницы, а она лишь закатывала глаза. Понимая, что стоять у них на пути бессмысленно.
Ближе к часу ночи домочадцы и гости разошлись по своим комнатам. В то время пока эльфы приводили дом в прежнее состояние.
***
Лёжа в кровати под тёплым одеялом Алина не могла сомкнуть глаз, сна будто специально не было ни в одном глазу. На безымянном пальце волшебница прокручивала кольцо, которое получила в качестве подарка на прошлое Рождество. Коснувшись губами выпирающих камней, девушка зажмурилась, стараясь сдержать солёные слёзы в глазницах.
В комнату бесшумно вошёл юноша и предварительно наложил заклинание тишины. И неторопливо сбросил рубашку с могучих плеч. Пряжка ремня звякнула, и девушка резко обернулась, весь воздух из груди как будто выбило.
— Ещё не спишь? — удивлённо изогнул брови волшебник, отбрасывая одеяло в сторону. — Так даже лучше, — его шёпота оглушал.
— Чего ты хочешь? — настороженный взгляд девушки бегал по лицу блондина, который облизывал свои губы.
— Тебя, — руки Пьюси коснулись её лодыжек, притягивая ближе. — Я тосковал по тебе, дорогуша, — шептал он, оставляя влажные поцелуи на её шее. Алина вздрогнула, стараясь прикрыть оголённые участки декольте. И всё же Этелберт сомкнул обе её руки над головой, этакая игра его лишь забавляла. — Моя Алина, — стонал он и, разорвав ткань, которая прятала упругую грудь, Пьюси коснулся языком ложбинки, постепенно спускаясь к соскам.
— Не надо, — всхлипывала Алина, извиваясь под ним. Тяжело дыша сквозь стиснутые зубы, волшебник задрал ночную сорочку, оголяя стройные бёдра девушки. Его ладони сжимали бархатную кожу, запрокидывая её ноги себе на поясницу, пока губы парня всё ещё терзали небольшую грудь, из которой вырывались громкие всхлипы. — Прошу тебя, Этелберт! — не отчаивалась волшебница, стараясь сжать ноги.
— Моя Алина, — хрипел юноша, утыкаясь носом в её шею, а шершавый язык касался кожи. Его огромная ладонь накрыла грудь, сжимая её до боли, отчего девушка вскрикнула. — Да, — простонал Пьюси, и силой раздвинул её коленки.
