Мы с Иглой разошлись, и, направляясь к своим покоям, я нос к носу столкнулась с Лирой. Она не выходила проводить Тира, да и вообще редко выходила в люди с того самого вечера, когда Амир разорвал их помолвку, а мы с ним провели нашу первую и единственную ночь. При каждой встрече взгляд Лиры темнел от ненависти, но мне хватало ума не обращать внимания на злобу покинутой невесты.

Так и сегодня, заметив меня, Лира поспешно свернула, только бы дольше положенного не находиться рядом. Я фыркнула под нос и не удержалась от откровенно брезгливой гримасы. Поверженного врага положено жалеть, но ревности это было не объяснить.

Я сжала в кармане оброненную Амиром черную форменную перчатку. В то пасмурное утро он одевался так поспешно, что не заметил потери, а я незаметно пнула ее под кровать.

Прошло целых пятнадцать дней, а я все еще ощущала вкус его прощального поцелуя и крепкие объятия, в которых хотелось провести целую вечность. Когда Амир устремился к окну, из которого, прикрытый маревом теней и подхваченный ветром, выпрыгнул, я почувствовала, как зимняя стужа проникла под кожу и поселилась там.

Стоило войти в покои, как мой чуткий слух различил доносившиеся из спальни шорохи и звуки борьбы. С замиранием сердца я бросилась к двери, отчаянно надеясь увидеть Амира. Кто еще мог проникнуть ко мне в спальню незамеченным? Выяснилось, что это был Эрдэнэ, как обычно облаченный в ярко-алые одежды, в которые яростно вцепилась бичура. Она хрипло ругалась и теснила незваного гостя к камину, откуда он и явился.

Стоило двери хлопнуть, как оба повернулись ко мне со злостью на лицах и одновременно заголосили:

– Отзови свою бешеную нечисть!

– Этот демон пришел без спроса! Я помню, что ты выгнала его в последний раз!

Я поблагодарила бичуру за защиту и чтобы задобрить, пообещала принести с кухни полный кувшин молока. Та довольно заурчала и нырнула в камин. Эрдэнэ брезгливо поправил помятый бархатный халат и пытливо воззрился на меня, словно ждал каких-то признаний. Я молчала, скрестив руки на груди.

– Сегодня я побывал в общине Аждархи и узнал кое-что интересное.

Я вопросительно изогнула бровь, чувствуя, как ускорилось сердце.

– Твоей силой кормили Аждарху два раза подряд. Я же ясно обозначил, что ты можешь это сделать всего один раз.

Я приблизилась к Эрдэнэ, остановившись на расстоянии вытянутой руки, и ухмыльнулась.

– А кто ты такой, чтобы мне приказывать?

– Тот, кто желает тебе добра. – В голосе Эрдэнэ послышалась угроза, и я мигом вспомнила, что разговариваю с полудемоном. – Захотела умереть привязанной к столбу?

– Захотела привязать к себе Аждарху. Как тебе такой план?

Эрдэнэ опешил, а я продолжила:

– Мансур кормил Аждарху три раза. Думаешь, я не понимаю, зачем он это делал? Пусть змеиный царь слушается и меня тоже. Во мне течет кровь ведьмы, которой нет в Мансуре.

Сейчас, по прошествии пяти дней, я говорила об этом гордо и уверенно. В ночь второго ритуала мое тело едва выдержало. Герш не врал: такой боли я еще не испытывала. Смерть казалась благословением, а собственная гордыня – смертным приговором. Герш, как и обещал, даже не притронулся ко мне. Рядом был Данир, который заботливо отвязал меня от столба и пронес через огненный коридор. Я что-то беспомощно бормотала у него на руках, плакала и молила о смерти. Данир терпеливо отвечал, и его голос казался мне похожим на голос Амира. Следующие два дня я провела в бреду. Как же Мансур ухитрился не сдохнуть, накормив Аждарху трижды?

– Вы весьма коварны, достопочтенный каан, – ухмыльнулся повелитель трупов и посмотрел на меня… с уважением.

– Можешь нажаловаться на меня Мансуру. Плевать. Если я каан, как вы все меня называете, то имею право на ту же власть, что и у моего отца.

– Разве ты еще не догадалась, что я на твоей стороне?

С этими словами Эрдэнэ сделал еще шаг, приблизившись почти вплотную. Его взгляд заставил меня оцепенеть.

– Ты второй советник Мансура. Как ты можешь быть на моей стороне? Разве у тебя нет собственного интереса или личных счетов, как у всех остальных, кто жаждет этой войны?

– Да, я помогал Мансуру и забрался так высоко ради собственных интересов. Он стремится к войне ради собственных интересов. Ты жаждешь отомстить брату ради собственных интересов. У меня нет личных счетов к навирам или императору. Зато есть убеждения, которым я следую. И именно поэтому я на твоей стороне, каан. Не на стороне Мансура, не на стороне волхатов, а именно на твоей.

– Тогда зачем ты пришел? Отругать, что ослушалась повеления?

– Убедиться, что ты действительно настолько хитра, как мне показалось.

Дыхание Эрдэнэ щекотало мою кожу, но я храбро не отступала назад. Внутри возилось странное чувство, возникавшее каждый раз, когда он так бесцеремонно приближался ко мне, но страха больше не осталось. Пусть это и незаметно, но я уже не испуганная девчонка, ни разу не видевшая обнаженного мужского тела. Теперь меня так просто не смутить.

– Ты предугадал, что я так поступлю?

Эрдэнэ кивнул, и в его глазах я заметила искорки веселья.

– Для этого я и поведал, что община прикормила бесов.

– Но почему не сказал прямо?

– Если бы сказал, то ты не дошла бы до этого решения сама. Поставив на тебя шесть лет назад, я рисковал, но надеялся, что не зря. Ты выбрала свой путь. Вопреки приказам. Я рад.

– Подожди-ка… поставил на меня?

– Если бы шесть лет назад я не увидел в тебе то, что хотел видеть, то не остался бы с Мансуром надолго, – помолчав, ответил Эрдэнэ. – Возможно, однажды я расскажу тебе об этом.

Как занимательно. Остались ли вокруг Мансура верные люди? Они предавали его один за другим. Только бы однажды не предали меня саму.

– Но я прошу тебя быть осторожной.

С этими словами Эрдэнэ мягко взял меня за руку, отчего я едва не вздрогнула. В этом жесте скользили нежность и покровительство. Мое сердце забилось чуть быстрее – все же чужое касание волновало. Пожалуй, всему виной была холодная красота Эрдэнэ. Черты его лица хотелось разглядывать и зарисовывать, а вот целовать я желала одного лишь Амира.

– Я надеюсь, что вскоре мы освободим Аждарху и ты получишь силу куда большую, чем можешь вообразить. Кровь ведьмы влечет к тебе нечисть, и царь змей – та самая нечисть. Герш рассказал мне, что твоя сила мерцала золотым