вся раса, — Чена вздохнула, пытаясь говорить спокойно. — Очевидно, что в основе этой болезни лежит какой-то ритуал. Думаю, что первоначально все шло из Локона. Практически всегда более развитые народы оказывают некое культурное воздействие на всех остальных. А здесь, на острове? Естественно, что ни одно племя не избежало подобной инфекции. Позднее локонезцы развили и рационализировали этот обычай, а у дикарей он остался в неприкрыто жестоком виде. Но и у тех и у других жизнь основана на человеческих жертвах.

— А можно отучить их от этого? — спросила Эвелит почти без всякого интереса.

— Да. Со временем. Теоретически. А практически… в общем, я знаю довольно много о том, что происходило на Земле и не только там, когда более высокоразвитые народы пытались реформировать примитивные сообщества. Разрушилась полностью вся структура. И это неизбежно.

Подумай, что произойдет, если мы скажем аборигенам, что они должны отказаться от этого обычая. Они нас просто слушать не станут. И не могут услышать. Они должны иметь внуков. И знают, что мальчик не станет мужчиной, если не съест определенные части мужского тела. Нам придется завоевывать их, большую часть убить, остальных взять в плен. Глупо. А когда подрастет следующее поколение мальчиков и они все-таки станут мужчинами без этой магической пищи, что тогда? Представь, какое чувство отчаяния и полнейшей деморализации охватит их. Ведь это потеря традиции, лежащей в самой сердцевине каждой личности. Пожалуй, гуманнее было бы до основания разбомбить этот остров.

Чена покачала головой.

— Нет, — резко продолжила она. — Действовать можно только постепенно. Послать миссионеров. Через несколько поколений их проповеди и собственный пример должны подействовать… Но, к сожалению, сейчас мы не можем позволить себе таких усилий. Слишком долгий путь. И слишком много в Галактике миров, гораздо более достойных той небольшой помощи, какую мы можем оказать. Я склоняюсь к мысли, что надо пока оставить эту планету.

Прежде чем задать вопрос, Эвелит пристально посмотрела на Чену:

— Но не влияет ли на решение твоя собственная реакция на происшедшее?

— Да, — согласилась Чена. — Я действительно не могу преодолеть отвращения. И ты знаешь, я пользуюсь определенным влиянием. Так что если Совет все-таки попытается набрать миссионеров, то вряд ли ему это удастся. — Она покачала головой. — Ты сама, Эвелит…

— Мои эмоции не имеют значения. Только долг. Спасибо за помощь.

Эвелит развернулась на каблуках и с военной выправкой вышла из комнаты.

Эвелит Сэрн на мгновение замерла перед небольшим строением, их с Данли домом. Таблетки перестали действовать. Искусственная защита разрушилась. Эвелит боялась войти. Солнце стояло низко, и все здание казалось наполненным тенями. Издалека слышались шаги, голоса, незнакомая мелодия флейты. Становилось холодно. Эвелит дрожала. Дом был слишком пуст.

Кто-то приближался. Эвелит с первого взгляда узнала Олсабет Мандейн с Нуэвамерики. Уж лучше собраться с силами и войти внутрь, чем слушать ее глупые утешения. Эвелит с трудом преодолела последние три ступеньки и закрыла за собой дверь.

Данли никогда больше не придет сюда. Ни-ко-гда.

Но все в комнате напоминало о нем. Кресло, в котором он любил сидеть с потертым томиком стихов. Эвелит не понимала их и потому поддразнивала его. Стол. Здесь он произносил тосты в ее честь, целовал. Шкаф, где висит его одежда. Поношенные шлепанцы. Кровать. Все, на чем останавливался ее взгляд, кричало о Данли. Эвелит быстро прошла в лабораторию и задернула занавес, отделявший жилые комнаты. Заскрежетали кольца, задевая за трос. В сумерках этот звук наводил ужас.

Тяжело дыша, она закрыла глаза, сжала кулаки. «Я не размякну, нет. Ты всегда говорил, что любишь меня за силу — среди прочих очаровательных качеств, добавлял ты, подмигивая, — и я не дам пропасть ничему из того, что ты любил.

Я должна торопиться, — сказала она ребенку Данли. — Командование экспедиции согласно с Ченой, и скоро мы отправимся домой. У нас осталось мало времени, чтобы отомстить за твоего отца.

Господи, что я делаю, — открыв глаза, в отчаянии подумала Эвелит. — Разговариваю с мертвым мужем и неродившимся ребенком».

Она включила свет и подошла к компьютеру. Он ничем не отличался от остальных. Но на нем работал Данли. Каждая царапина на поверхности этого ящика притягивала ее взгляд. Точно так же Эвелит не могла спокойно пройти мимо микроскопа мужа, его хроматографа и анализатора хромосомного состава, биологических препаратов… Хорошо бы выпить чего-нибудь покрепче, но сейчас нужна ясная голова. Эвелит села за компьютер и приказала:

— Включайся!

Загорелась желтая лампочка. Эвелит потерла подбородок, подбирая слова.

— Нужно найти дикаря, — проговорила она наконец, — который убил одного из членов нашей экспедиции, забравшего несколько килограммов его мяса и крови и скрывшегося затем в джунглях. Убийство произошло около шестидесяти часов тому назад. Как его отыскать?

Раздалось тихое жужжание. Эвелит представила себе всю цепочку: до челночного корабля, затем вверх сквозь бездонное черное небо до ближайшей орбитальной станции, от нее к следующей — вокруг обрюзгшей планеты, пока сигнал не достигнет космического корабля; затем искусственный мозг направит запрос в соответствующий банк данных, а сканеры бит за битом просмотрят имеющуюся информацию о сотнях и тысячах существовавших когда-либо миров, начиная с Земли, которой, возможно, уже больше нет — все те данные, что удалось сохранить и спасти во время крушения империи и последовавшие темные века. Эвелит отвлеклась от бесплодных размышлений, ей захотелось оказаться дома, на Кракене. Мы поедем туда, пообещала она ребенку Данли. Ты будешь жить вдали от всех этих бесконечных машин и расти так, как завещано нам богами.

— Запрос. — Произнес механический голос. — С какой планеты жертва преступления?

Эвелит слегка облизала пересохшие губы:

— С Эфеи. Это Данли Сэрн, твой хозяин.

— Вполне возможно, что удастся проследить путь вышеупомянутого аборигена. Вас интересует принцип, на котором основан поиск?

— Д-Да.

— Биохимическое развитие на Эфее шло примерно так же, как и на Земле, — металлический голос звучал четко и размеренно. — Поэтому у ранних колонистов не возникло никаких сложностей при употреблении в пищу земных пород. Они попали в весьма благоприятные условия, и вскоре популяция выросла настолько, что опасность расовых изменений вследствие мутаций или генных колебаний отпала сама собой. Современные жители Эфеи не сильно отличаются от своих предков с Земли, потому их психологические и биохимические особенности хорошо известны.

Этот фактор очень важен для большинства освоенных планет. В основном резкие изменения в генотипе происходили из-за того, что первоначальные поселения были слишком малы и обособлены. Эволюционная адаптация к новым условиям редко приводила к радикальным переменам в биологической структуре. Например, большая мощь среднего жителя Кракена вызвана сравнительно высокой силой тяжести на планете; белый цвет лица — следствие бедного ультрафиолетом