Эти имитации городских вещей попали в деревню, по всей вероятности, при посредстве дружинников, бывавших время от времени в городе.

Напомню также распространение в Смоленском княжестве в деревенских курганах подвесок гнездовского типа (с драконами) и серебряных криновидных подвесок (см. выше раздел «Тиснение»), известных только по богатым боярским кладам.

К этому же разделу вещей относятся и дешевые медные или серебряные колты, изготавливавшиеся в Киеве, но находимые исключительно среди населения пограничных крепостей Киевского и Переяславского княжеств.

По отношению к территориальным связям мелкодружинного слоя нужно отметить зависимость от данного княжеского города и сравнительную ограниченность этих связей приблизительными политическими очертаниями княжеств.

В Смоленской земле сильно чувствуется влияние смоленского ремесла на инвентарь богатых курганов в деревнях. В Среднем Приднепровье таким центром притяжения был Киев, на севере — Новгород и т. д.

Связь провинциальных дружинников с мастерами княжеской столицы могла осуществляться как путем заказа, так и покупки у мастера (или на торгу?) уже готового изделия.

Уловить по технике изготовления вещей характер работы (на заказ или на рынок) не всегда возможно. Одной из интереснейших находок в этом отношении является найденная в Киеве заготовка для шейных гривен (см. выше раздел «Волочение проволоки»).

Прежде всего, отмечу, что материал заготовленного бунта — медь, употреблявшаяся только для деревенских гривен. Все известные нам городские гривны сделаны или из серебра, или из золота.

Мастером-киевлянином заранее была проволочена толстая медная проволока и тщательно скручена в жгут из трех проволок. Если бы мастер готовил гривны только для рынка, он, несомненно, заранее нарезал бы жгут, проковал концы, словом, сделал бы серию готовых вещей, рассчитанных на неизвестного покупателя. Между тем, мастер, заготовив жгут на 8 гривен, аккуратно сложил его в бунт и на этом прекратил предварительную работу.

При появлении заказчика, ювелир отрезал от бунтов необходимый кусок, проковывал его концы и, отделав гривну после получения заказа, продавал ее заказчику. У этого ювелира чувствуется еще неуверенность в будущих заказах, заставляющая его воздерживаться от предварительного изготовления всей гривны целиком. Но отсюда уже только один шаг, чтобы от работы на заказ (с предварительным выполнением 9/10 самой тяжелой части ее) перейти к работе на «будущего заказчика», а, следовательно, к работе на рынок.

До сих пор мы рассматривали ту часть продукции городских мастеров, которая с равным правом позволяла говорить как о работе на заказ, так и о работе на рынок. Но в перечисленных выше материалах содержатся и более определенные указания на характер некоторых производств. Карты распространения в деревнях и городах стеклянных браслетов, крестиков с выемчатой эмалью, керамических «писанок» с эмалевой поливой свидетельствуют о таком диапазоне производства и хорошо налаженного сбыта, который не оставляет сомнений в работе киевских стеклоделов, эмальеров и керамистов на рынок и притом рынок очень широкий, (рис. 124).

Рис. 124. Распространение киевских изделий с выемчатой эмалью.

1 — вещи, сделанные одним мастером.

Проникновение киевских изделий в Прибалтику, в костромское Заволжье, на берега Западного Буга и нижнего Дона, в глухие леса Пошехонья невозможно объяснить личным общением мастера с потребителем. Изделия одного мастера оказываются разделенными расстоянием в 1100 км.

Встретившись с таким фактом, мы должны допустить существование посредников в виде каких-то офеней или коробейников, разносивших по медвежьим углам древней Руси «щепетильные» товары киевских мастеров.

Наличие большого количества мелких купцов, отвечающих нашим представлениям о коробейниках, явствует из описания событий 1215 г., когда в качестве репрессии против Новгорода Ярослав Всеволодич в Торжке «… гостьбници изъимавъ я вся посла исковавъ по своимъ городамъ…, а бяще всѣхъ Новгородець более 2000» (курсив наш. — Б.Р.). Такому же аресту подверглись новгородские купцы и в Переяславле Залесском: «изымя новгородци и смоляне, иже бяху зашли гостьбою в землю его» (курсив наш. — Б.Р.). В результате заточения в гриднице 150 купцов задохлись. Общее число их было очевидно больше[930].

Лишь допустив наличие мелкой разносной торговли, можно объяснить такое количество гостей, сразу захваченных Ярославом.

3. Сбыт овручских шиферных пряслиц

В теснейшей связи с подобными коробейниками стоит торговля шиферными пряслицами. Овручский камнерезный промысел представляет собой исключительно важное явление в истории русского домонгольского хозяйства. Этот промысел впервые знакомит нас с деревенской кустарной промышленностью XI–XIII вв., рассчитанной, подобно городской, на массовое изготовление и на очень широкий рынок.

Строгая ограниченность района производства местами залегания красного шифера и наличием в районе 5 мастерских еще больше повышает значение производства пряслиц для установления правильных взглядов на хозяйство Древней Руси. Поэтому карта распространения шиферных пряслиц овручского изготовления требует пристального внимания (рис. 125). Относительно русских земель можно сказать, что шиферные пряслица проникали решительно во все углы каждого княжества, каждого племени. На юге граница шиферных пряслиц доходит вплотную до степи. Упоминавшаяся выше цепь русских южных пограничных крепостей густо насыщена ими. В степи же бытовали пряслица или вылепленные из глины, или выточенные из черепков сосудов. В Саркеле, который с XI в. стал русским городом, есть оба типа пряслиц — и черепичные и шиферные[931].

Рис. 125. Распространение шиферных пряслиц.

1 — районы сбыта шиферных пряслиц, изготовленных в окрестностях г. Овруча; 2 — направления экспорта овручских шиферных пряслиц.

Уточняю границу: с востока на запад — город Донец, городище Ратское, Гочевское, Миропольское, Белогорское, Вашкевичское, Ахтырское, Ницахское, город Полтава, Липлявское городище на берегу Днепра. На правом берегу Днепра область шиферных пряслиц идет чуть южнее Роси через Канев, Княжью Гору на Корсунь (изредка они встречаются близ Звенигорода) и Каменец Подольский, далее на Перемышль, Трембовлю (древний Теребовль), Галич (Крылов, Подгорье), Самбор, Звенигород Львовский, Владимир Волынский, Луцк, Чарторыйск[932].

Далее граница идет на северо-запад — к Берестью и Дрогичину. В Дрогичине особенно много шиферных пряслиц[933].

Затем граница массовых находок отклоняется на северо-восток, охватывая Гродно[934]. От Гродно граница идет на Новогрудок, Изяславль и Минск и далее на север. В этом районе граница приобретает строго этнографический характер: шиферные пряслица встречаются только в русских курганах и сопряженных с ними городищах. Этот подчеркнуто русский этнографический характер области шиферных пряслиц сохраняется на всем протяжении западной границы Полоцкой и Новгородской земли. На запад от русского рубежа, в землях Литвы, Земиголы, Лотыголы, Тавастов и Рединов бытуют только пряслица своеобразной формы — с несколькими глубокими кольцевыми нарезами на корпусе.

Возможно, что распространение пряслиц только в русских областях объясняется мелким характером разносной торговли: купцам-офеням трудно