Когда он ушел, мама спустилась на кухню. Она выглядела еще бледнее, чем до прихода доктора, и тяжело опустилась на стул у плиты.

Кэти беспомощно посмотрела на сестер.

– Не гляди на меня так, Кэти, – сказала Нора. – Я большую часть времени работаю в Большом Доме и пропадаю на кухне.

– Ты могла бы оставить работу и помочь мне, – вставила Кэти.

– Ага, и потерять шиллинги, которые они мне платят? – Нора покачала головой.

– Твои заработки не помогают нам, так? Ты тратишь деньги на модные одежки и на поездки в Корк-Сити, пока я пропадаю здесь! – выкрикнула Кэти.

– Пожалуйста, девочки! – сказала мама, пока они яростно переглядывались друг с другом. – Конечно, мы что-нибудь придумаем.

– Во всяком случае, Билл будет ходить в школу вместе со мной, – вставила Мерри. – И я буду готовить завтрак перед уходом.

– Но нужно же еще ухаживать за Патом, стирать, готовить и чистить свинарник! – Кэти едва не плакала. – Кто будет иметь дело со свиньями?

– Не стоит серьезно относиться к словам доктора, – сказала мама. – Я могу отдыхать, пока Мерри с Биллом не вернутся из школы.

– Мама, мы должны следовать указаниям доктора, правда, Кэти? – умоляюще произнесла Мерри.

– Да, – неохотно отозвалась Кэти. – И все-таки, Нора, ты тоже должна помогать.

– А кто говорит, что я не помогаю, Кэти О’Рейли? Это ложь, и…

– Я…

– Прекратите! – вмешалась Мерри, пока не началась ссора. – Осталось лишь несколько недель до рождения ребенка, и у меня тоже будут рождественские каникулы. Клянусь, я буду помогать во всем.

– Я не хочу, чтобы ты занималась работой по дому вместо уроков, Мерри, – твердо сказала мама. – Я попрошу Элен ежедневно приезжать и помогать нам.

– Ох, мама, она привезет сюда своего ребенка, и тогда здесь будет сумасшедший дом! – заныла Нора.

– Ну-ка замолчите! – сказала мама, и Мерри увидела слезы в ее глазах. – А теперь пусть кто-нибудь расставит тарелки для ужина.

Позднее, уединившись в спальне, Мерри и Кэти обсудили ситуацию.

– Конечно, мама говорит, что она найдет способ, но, во‑первых, она больше не может работать по понедельникам у отца О’Брайена, – сказала Мерри. – Это большой старый дом, и миссис Каванаг начинает грубить, если не застает его в идеальном состоянии. А еще сплетничает насчет маминой уборки.

– Ох, не обращай на нее внимания; все знают, что она старая ведьма. Однажды ее холодное сердце превратится в камень, и она навсегда попадет в преисподнюю.

– Я сама могу убираться в доме отца О’Брайена, – вслух подумала Мерри. – Подумаешь, один день пропущу школу. Наш Джон ушел из школы в моем возрасте, чтобы помогать отцу на ферме.

– Но он был рожден для фермерской работы, Мерри. Всем известно, что ты самая умная в наших краях и что ты любишь учебу. Отец О’Брайен не захочет даже слышать об этом.

Мерри вздохнула и выключила маленький деревянный ночник, который папа сделал для них на Рождество.

– Мерри? – донесся голос из темноты.

– Да?

– Ты… Ты думаешь, папа стал пьяницей?

– Почему ты спрашиваешь?

– Только потому, что я слышала, как Шимус О’Ханлон потешался насчет папиного пристрастия к бутылке. Ты знаешь, что теперь Джон сам проводит утреннюю дойку и возит тележку с молоком на маслобойню, потому что папа спит наверху.

Мерри лежала и думала о том, что Кэти всегда высказывала вслух свои тайные мысли. Конечно, Мерри все видела, но что она могла сделать?

Ничего.

* * *

В следующие два месяца Кэти и Мерри изо всех сил старались обеспечить покой для своей матери. Они делили между собой ранние утренние хлопоты и следили, чтобы все были накормлены, перед тем как Мерри и Билл уходили в школу. Если Нора не работала в Большом Доме, она ухаживала за Патом, хотя, как это обычно бывало с Норой, ее часто не удавалось найти в самые нужные моменты.

– Думаю, она встречается со своим парнем по пути домой, – сказала Кэти. – Этот Чарли Дунан живет рядом с Большим Домом, она всегда засматривалась на него.

Мама сидела в кожаном кресле рядом с плитой и учила младших девочек готовить супы и тушеные овощи. Мерри решила, что ни за что не будет готовить репу, когда вырастет. Их научили сворачивать шею курам, что было ужасно, поскольку девочки каждое утро кормили их и называли по именам. Хотя мама учила их готовить сладкие блюда вроде бармбрэка и сдобных булочек, с выпечкой у Мерри ничего не получалось, поэтому она предоставила инициативу Кэти, у которой выходило гораздо лучше.

Мама часто спускалась вниз и без всякого повода, несмотря на слабость.

– Я ваша мама, девочки, и я не больна, а просто беременна, – отвечала она на их упреки.

Элен временно взяла на себя обязанности матери в доме отца О’Брайена, чтобы та могла снова приступить к работе после рождения ребенка.

– Мне нужна эта работа, девочки, – сказала она однажды вечером, когда они втроем сидели перед камином в Новой Комнате и вязали ботики и чепцы для младенца. – Видите, деньги, которые я сэкономила, пошли на шерсть для вязания, чтобы ребенку было тепло.

Наступили рождественские праздники (роды ожидались на рождественской неделе), и Мерри впала в уныние оттого, что не могла ходить в дом священника вместе с мамой, беседовать и читать книги с Амброзом. Все подаренные им книги по-прежнему находились в кабинете отца О’Брайена, и она читала все, что могла найти в школе, хотя это были в основном книжки для малышей.

«Пожалуйста, родись поскорее», – подумала Мерри, когда дождливым утром нехотя выбралась из постели и спустилась вниз, чтобы приготовить гуди. Пока масса загустевала, она прошла по коридору и заглянула в Новую Комнату. С тех пор как мама забеременела, папа снова начал спать внизу, где теперь стоял длинный диван, на котором можно было вытянуться во весь рост. И теперь он был там: храпел, завалившись на диван и даже не сняв сапоги, а в комнате стоял запах виски. Мерри слышала, как Джон встал рано утром и отправился на дойку в коровник, потом запряг ослика и повез сливки на маслобойню.

– Папа? – прошептала она, но не дождалась ответа.

– Папа! Почему ты не встаешь? – громко спросила она. – Джон уже отправился на маслобойню.

Отец заворочался, но не проснулся. Мерри вздохнула и закатила глаза. Когда она закрыла дверь, то подумала, что Джон, к счастью, сильный и трудолюбивый, он никогда не жаловался на дополнительную работу. В семье не говорили о папином пристрастии к бутылке, но Мерри всегда клала Джону лишнюю ложку