Шрифт:
Закладка:
Поляки скоро отменяют у себя королевский сан. Когда род Леха, первого князя Польского, совершенно прекратился, и первые польские паны и дворянство совещались в Гнезно о выборе нового князя, то всем в то время, казалось, лучше быть избавленными от княжеского дома и пользоваться полной свободой, не допускать никаким образом подданства новому властителю из опасения прежних притеснений.
Итак, они уничтожили монархическое правление, благодаря которому королям и управителям было можно безнаказанно делать всякие своеволия, так как, вследствие богатства и природных пороков, они дошли до такого бесчинства, что презирали своих соотечественников, добродетельных преследовали, а порочным доброжелательствовали, вызывая всякого рода упреки. Они нарушали отеческие законы, преступая границы их своими пороками, бесчестили женщин, без приговора лишали имений и жизни; не довольствуясь пристойной любовью, оскверняли себя непозволительной; до такой степени во всех делах, вместо справедливости, руководились страстями. Все, склонившись к такому решению, чтобы Польша, заключавшаяся в таких обширных землях, не осталась без управления, прежде всего восстановляют отеческие законы, какие, казалось, достаточны были в тот простой и грубый век.
Двенадцать воевод. Потом они выбирали двенадцать мужей из знатнейших, жизни неиспорченной, воли твердой, отличающихся благородством и богатством; им поручают высшую власть в управлении Речью Посполитой, в решении всех дел и наказании неправд и раздоров; их власть продолжалась до избрания новых, если того потребовала бы необходимость или выгода. Хотя они ведали безукоризненно вверенным управлением, насколько возможно, но непривычка к законности и свободе причинила то, что их господство стало ненавистным и презираемым. Поляки, забыв древний порядок и суровость, вследствие полученной свободы, вольничали; не хотели слушать двенадцать воевод, если те, следуя порядку и по крайней необходимости, приказывали что-либо, и осуждали их мнения и решения. Все непослушные и недовольные, видя, что не могут быть наказаны, обвиняли самих двенадцать воевод в том, что те мало заботятся о Речи Посполитой, а, в ущерб объявленным законам, стараются будто о собственной прибыли и корысти. Отсюда часто между воеводами и гражданами возникали несогласия и споры, которые только вредили благоустроению Речи Посполитой. Природа людей оказывается такой же, как море; если оно раздаст расколыхать свои воды ветру, то нескоро возвратится к прежней тишине.
Когда, по милости Божией, прекратились короли и князья, поляки твердо постановили и решили держать свое государство на началах свободы и законов, рассуждая, что они гораздо лучше делают, повинуясь законам, а не королям и что общественные их дела пойдут счастливо при приобретенной свободе. Исключая некоторых, большинство, ставши непокорным и дерзким вследствие природы своей, обширности государства, безнаказанности поступков и своеволия, разнуздалось на всякие непристойности и безобразия. Не довольствуясь внутренними и домашними беззакониями, они распространили свою ненависть на соседние народы и земли. А потому соседние народы, возбужденные их неправдами, мстили им многими и частыми войнами; а так как нападения неприятелей никто в польских странах не отражал, споря за свободу, то враги опустошали их. Таким образом, желаемая вольность, предназначенная для государства, к чему стремились поляки, принесла Речи Посполитной неизмеримые беды и несчастья. Слабейшие, притесняемые сильнейшими, поздно и не вовремя получали помощь от воевод. Ибо каждый из них стремился к своим целям и намерениям; тем они дали повод думать, что господство многих в управлении Речи Посполитой невыгодно и непрочно, что большей частью вместо того, чтобы заботиться, как в обыкновенное время, о доблестях, развилась зависть до того, что каждый жаждет первенства и хочет отличаться как в выборах, так и в других общественных делах; происходили ужасные несогласия, раздоры и даже кровопролития, вследствие чего принуждены были снова обратиться к монархии.
Но теперь возникал вопрос, кто поднимет такое бремя и кто способнее к управлению народом, который вследствие вольности стал довольно упрям и непослушен и оказывал часто большое сопротивление. Однако, после обстоятельного рассмотрения дела, все с общего согласия обратились к мужу известному, жившему на реке Висле, недалеко от Паннонскцх гор, сильному, умному и изворотливому, именем Грику, или Граху, так как знали, что он отличался перед другими способностями, а честность его, много раз доказанная, была не заподозрена. Тогда они, с общего согласия и постановления, выбирают его князем и вверяют ему высшую власть и кормило целого королевства. Он, не соглашаясь, долго противился тем, кто возлагал на него знаки власти и пурпур; он думал с искренним изумлением, не шутят ли они над ним, как над безумцем, возлагая знаки величия. Наконец, когда убеждения просящих рассеяли его сомнение, не будучи в состоянии долее сопротивляться, он принял управление Польшей. И с того времени начал ведать общественными польскими делами, с таким благоразумием и предусмотрительностью, что поляки почитали его как отца. Он не распространял на поляков, как древние князья польские, ни тирании, ни презрения; но все устраивал на пользу и благо подданных; поэтому он одинаково оставался дорогим для дворянства и народа и правил суровым и грубым народом более посредством ласки, нежели силы.
Его слава и благородство до того стали известны, что ему покорились чехи и находились под его правлением и господством в продолжении всей его жизни.
Некоторые думают и утверждают, что князь Грах правил поляками за четыреста лет до воплощения Христа и приобрел себе славу могуществом и проницательностью (?!).
Грах, польский князь, устранив врагов то войной, то сделками и, уверившись во внешней безопасности, обратил усиленное старание на устройство дел внутренних. Прежде всего на высокой горе, которую местные жители называли Вавадом, орошаемой водами Вислы и имеющей на вершине своей широкую площадь, он ставит замок. Потом закладывает город недалеко от замка для большей его прочности, славы и украшения, на той же реке, и дает ему по своему имени название Грахов (Краков).
В таком-то месте и замке он уже установил столицу своего королевства; там он судил чехов и поляков, называя его первым и столичным городом своего государства; он льстил себе несомненной надеждой на будущее величие города вследствие его на редкость удобного положения. Благодаря скорому росту и счастью город усилился и до того разбогател, что соседние города и земли стали завидовать его счастью и богатству. Наибольшую зависть к нему
