Шрифт:
Закладка:
— И что? Научаются? Да хрен там! И вот гляди — к компу школота бегом бежит, играть рвется — хлебом не корми. А в школу — на пинках и с принуждением. Потому что — играть зверята любят. Вот и надо побольше игрового момента. Очень много вопросов будет сниматься — щурится братец и закуривает. Сейчас у него опять трубка и хороший ароматный табак.
Вижу, что братец давно не выговаривался, его распирают накопленные слова. И хорошо, что такой предмет, как школьное обучение ему попался сейчас на язык. Пусть выговорится. А то начал бы обсуждать какую-нибудь ахинею из чистой вредности, тот же футбол, который он терпеть не может, но по противоречивости характера и зная мое отношение к «Клубу ходячих миллионеров» вполне мог бы — чтоб поддразнить и повредничать.
— Прикинь, откуда у нас столько борцов с системой? А вот как раз оттуда. Из школы. Развели Грет Тумбочек массу. И понять, что электричество не из розетки берется, а чуток подальше его источник — ума и знаний уже не хватает. И легко в пустую башку запихать любой навоз. И пихают от души. Вы как съездили-то? Мне сказали, что десант в Нарву был? Ты-то что забыл там? Пиво и тут вкусное!
В двух словах рассказываю про нелепую операцию. Родичу как раз разжевывать ничего не надо, он-то взаимосвязи хорошо понимает. Мрачнеет, узнав про бронекулак и легкость доступа этого кулака в любое место. Мне тоже не по себе, когда вспоминаю здоровенный бронированный шведский амбар с пушкой — их сгоревшую БМП.
Надо как-то настрой такой перебить. Говорю про исчезнувшего Мутабора и про пленную кошку. Ожидаемо оживает. И даже тихо ржет, когда я описываю момент передачи Блонды в руки встречающих ее сотрудников Некролаборатории:
— Прикинь, нам еще и выговор сделали эти старперы!
— Это как? Плохо стреножили?
— Если бы! Один нам знаешь что заявил?
— Боюсь представить! — заранее хихикает братец.
— Он знаешь ли встал рядом с Блонди и заявил: «Бедная некродевочка! Таскают туда-сюда, оружием грозят, а чтоб покормить бедняжку — это нет! Сама себя покормила, и даже из вежливости намордник обратно нацепила, чтоб не пугать человечишек, так они всё равно недовольны, цобаки!»
— Дивный персонаж, любопытно, как дальше там развиваться будет.
— Там все дивные. А уж эта фанатичная Кабанова!
— Нормальная она. Я с ней только согласиться могу — удивляет братец.
— Как это? В чем?
— Знаешь, почти дословно ее речь помню. Слушай: «Пробуждение интеллекта и способности мыслить в умертвиях всегда поражает и нервы щекочет. Давно читала очень хороший рассказ „Фотография класса за этот год“. Там восхитительной упоротости педагог собрала деток-зомби и старательно обучала. Пыталась достучаться, веря, что где-то там, в мертвой глубине, есть искра, которую можно разжечь. Потому что великие педагоги обучали и развивали слепо-глухо-немых от рождения деток со всякими особенностями. Если искра есть — её нужно разжечь. И вот эта святая женщина разжигала, терпеливо и методично. А кормила зомбёнышей снэками, настряпанными из коллег, которые были плохими педагогами, и она использовала их, как считала, наилучшим образом. Я вот когда эту историю знакомому хорошему педагогу рассказывала, он с тоской ответил, что многие его коллеги только на снэки и годятся, и я с восторгом и ужасом поняла, что и он мог бы так сделать, вот ровно та же волшебная упоротость горит и в нём».
— И чем кончилось? — ужасаюсь я заранее.
— В конце рассказа героиня отчаивается и выпускает зомбёнышей, и сидит у себя в кабинете, всячески фрустрируя. И слышит, как маленькие ножки шаркают по коридору. Понимает, что они сейчас её заедят, но стрелять в детей не может и смиряется с судьбой. И очень удивляется, когда они рассаживаются за парты и смотрят с некой осмысленностью!
— Вон оно как... Видимо она того же ждет... Хотя знаешь, вот нынче я твердо уверен — Блонда понимает, когда рядом с ней что-то говорят. И даже, пожалуй, лучше Мутабора. А чем Кабанова свои размышления поддерживала?
Родич картинно выпускает клуб дыма, морщится от попавшего в глаза дыма, сам не замечает этого, так как припоминает ранее слышанное и словно мемориальную доску зачитывает:
— «Многие, у кого жизнь удаётся, какое-то время морально разлагаются и я сама видела, как борец, ставший олимпийским чемпионом, минут двадцать уйти с ковра не мог: лежал и плакал. Окружающие смотрели с сочувствием. Но преподша оказалась сильным чудищем: она встала и начала следующий урок. Так вот этот момент пробуждения разума он прям сильный, особенно в таком персонаже, как некодевочка. Лично мне было бы забавно посмотреть и на какого-нибудь любителя экзотики, боящегося её и одновременно испытывающего нездоровую симпатию, но это так, мыслеблудие!» Вот считай и увидит нынче.
— Интересно, она случайно путает некродевочек с некодевочками? — уточняю я.
— А и не знаю — задумывается братец.
Тут как раз вместе с новым пивом поспевает и тушеная свинина. Запах от нее обалденный, давно такое не нюхал! Братец стоически не показывает своего восторга — ну не будет он унижаться, хваля мороженое мясо, дескать и не такое ел, но раз уж лучше нету, что поделать! Так и быть — снизойдет.
Потому выражать радость и восторг перед явно ждущей наших эмоций официанткой приходится мне. Но она к моим эмоциям относится как-то прохладно и определенно поглядывает на посасывающего черенок трубки прооперированного. Наконец он снисходит и говорит пару хвалебных слов, отчего девушка буквально расцветает и уже довольная улетучивается, оставив нас наедине с кушаньем.
Брякаем бокал о бокал и сосредотачиваемся на еде. Все же столь часто описываемая во всех книжках типовая еда постапокалипсиса -тушенка — на деле надоедает очень быстро. Вообще консервы быстро приедаются. А даже мороженое мясо от них выгодно отличается. В разы! Эх, свеженины бы... Но с этим сложно. Как у крестьян в Средневековой Руси. Впрочем в Европе еще хуже жили.
— Так ты не закончил про свои предложения по школе! — напоминаю я.
Братец старательно вытирает свою физиономию салфеткой. Отпивает глоточек пшеничного и заявляет:
— Ну ничего особо оригинального. Первое — урезать бумажную нагрузку на учителей. Только самое необходимое.
