Он осмотрел себя беглым взглядом, поправил волосы и снял фартук. Рукава рубашки он закатал, обнажив до локтя молодые руки тонкого аристократического строения, и, придав своему лицу выражение, которое счел приличествующим случаю, то есть учтиво-выжидающее, покинул комнату, причем не забыл захватить и сигареты, поскольку они совершенно необходимы при беседах с женщинами.

Глава 13. КОМНАТА ЛАРИСЫ ПАВЛОВНЫ

Пирошников вошел в кухню, ощутив, как внутри него звонко натянулись какие-то пружинки, точно у канатоходца, делающего первый шаг над бездной. Лариса Павловна, облаченная уже в брюки и джемпер, обтягивавший ее без единой морщинки, высматривала что-то в своем холодильнике. Заметив Пирошникова, она выпрямилась и непроизвольным, но элегантным движением положила руку на белую дверцу, чем сразу же напомнила молодому человеку рекламную фотографию из журнала.

— Мы ведь еще официально не знакомы,— сказала она, снимая руку с дверцы и протягивая ее Пирошникову.— Лариса...

— Владимир,— представился он с легким и изящным поклоном.

Он мягко пожал соседке руку, причем в голове его скакнула мысль о том, что, может быть, эту руку следовало бы и поцеловать, чтобы все было честь по чести.

— Я догадываюсь об этой кошмарной истории, можете не рассказывать. Несчастный Георгий Романович в свое время ужасно страдал... Георгий Романович — муж Нади, вы этого, вероятно, не знаете? — произнесла соседка участливым голосом.

— Нет, почему же? Я говорил с ним.

— Вот как! — удивилась Лариса Павловна.— Не правда ли, очень интеллигентный человек? Почему-то таким людям часто не везет. Вот и вам тоже... Но ничего, все устроится.

Пирошников вздохнул и слегка развел руками, соглашаясь с мнением Ларисы Павловны по всем пунктам.

— Да... Скажите, а что за гости появились у Нади? Я никого не знаю, так неожиданно, вдруг...

Пирошников в двух словах объяснил появление дядюшки и Толика, причем, что касается последнего, изложил Наденькину версию. Здесь он заметил, что глаза Ларисы Павловны на мгновенье сузились, точно у рыси, и она удовлетворенно кивнула.

— У меня есть к вам разговор,— сказала Лариса Павловна.— Вы простите, но мне известно больше, чем вам. Я хочу вам помочь.

«Все хотят!» — злорадно подумал Пирошников.

— Может быть, желаете выпить? — спросила соседка и, не дожидаясь ответа, выудила двумя пальцами из холодильника наполовину опустошенную бутылку шотландского, как удалось разглядеть Пирошникову, виски. В мгновение ока появились и рюмки, и закуска в небольшом количестве, но изысканная.

Пирошников уселся на беленькую табуреточку, взял в руки рюмку и, приподняв ее в знак благодарности и приветствия, осушил. Лариса Павловна выпила по-женски, почти не разжимая губ. Держа вилку, как и положено, в левой руке, Владимир ткнул ею в бок сардины, отчего та развалилась на части, тогда он подцепил одну из частей и благополучно донес до рта, слава богу не уронив. Лариса Павловна закусила незаметно и тут же налила еще. «Эге!» — подумал Пирошников, умещая в этом междометии целую гамму мыслей.

— Здесь не совсем удобно говорить,— начала соседка.— Может быть, перейдем в мою комнату?

Пирошников пожал плечами, показывая, что он нисколько не возражает. Его собеседница извлекла из столика поднос, в центре которого во весь рост была изображена обнаженная красавица, державшая в свою очередь тоже поднос с бутылкой и рюмками,— вещица явно зарубежного производства. Закуска и виски были установлены на этой красавице, закрыв почти всю ее, и Лариса Павловна двинулась с подносом из кухни, сделав знак Пирошникову следовать за нею.

Сердце молодого человека забилось где-то в ушах от волнения, поскольку у него в уме мгновенно промелькнули самые различные варианты дальнейшей беседы, и он, послушный, как цыпленок, поплелся за Ларисой Павловной. Владимир ожидал чего угодно, но только не того, что случилось далее.

А случилось вот что. Лариса Павловна отворила дверь в свою комнату и вошла, и молодой человек вошел тоже, то есть, вернее, ступил ногою внутрь комнаты — и тут же, не успев ничего сообразить, поскользнулся, упал и куда-то поехал, цепляясь руками и ногами за мебель. Он попытался судорожно ухватиться за косяк двери, но она, в этот момент как раз медленно закрывающаяся, заставила его разжать пальцы, ибо угрожала отдавить их, и Владимир снова начал сползать вниз, внутрь комнаты, по гладкому, покрытому лаком паркету. Именно вниз, потому как пол в комнате Ларисы Павловны был устроен не совсем правильным образом. Прямо от двери он имел сильный наклон и напоминал скорее детскую ледяную горку для катания, нежели нормальный горизонтальный пол. Вот по этой горке и покатился Пирошников, пока не ухватился за ножку шкафа, что позволило ему остановить движение. Сгорая от неловкости, он скоренько уперся руками в пол и встал, но встал слишком поспешно, а посему опять потерял равновесие, ноги ушли из-под него, и наш герой с шумом опустился на паркет и поехал дальше. Он чуть не сбил с ног хозяйку комнаты, когда подъехал ей под коленки, отчего она встрепенулась и вскрикнула несколько раздраженно: «Ну, что же с вами? Вставайте!» Пирошников поймал рукою край тахты и, соблюдая максимальную осторожность, поднялся.

Взору его предстала картина фантастическая. В то время как он, сохраняя предписанную законом тяготения вертикаль, часто дыша, стоял возле тахты, накрытой клетчатым пледом, Лариса Павловна, убедившись, что гость ее поднялся на ноги, шествовала с подносом дальше в глубь комнаты, к журнальному столику. Самое удивительное было то, что соседка, казалось, перестала подчиняться силе тяжести и двигалась перпендикулярно к полу, на котором была расставлена мебель, тоже, кстати, сохранявшая вертикаль относительно паркета. Если бы не Пирошников, находившийся ко всем предметам под довольно-таки значительным углом и едва держась, комната была бы как комната, обыкновенная. Чуть отдышавшись, Пирошников заметил, что единственными его союзниками в части избрания вертикали являются люстра, висевшая под углом к потолку, да уровень шотландского виски, налитого в рюмки, которые Лариса Павловна в настоящий момент, как ни в чем не бывало, выставляла на журнальный столик. Рюмки встали не шелохнувшись, но жидкость в них заняла абсолютно нелепое и противоестественное положение, сместившись в одну сторону.

— Идите же сюда,— пригласила Лариса Павловна гостя, и он, оторвавшись от тахты и мелко перебирая ногами, двинулся к ней. Теперь-то, с растопыренными руками и напряженным лицом, он явно походил на канатоходца, так что Лариса Павловна рассмеялась и подбодрила его:

— Смелее, не стесняйтесь!

Она пододвинула ему кресло. Владимир упал в него с облегчением и поспешно закурил, причем, по всем расчетам, кресло должно было бы опрокинуться, но не