Какой-то чернокожий мудак-наркодилер, увешанный золотыми цепями, распахнул окна своего новенького "БМВ", когда он переходил Бродвей по северной стороне, и из динамиков загремел рэп. Бум-бум-бум-бум. Неразборчивая песня уличных ниггеров. Ему показалось, что было упомянуто его имя, но этого не могло быть. Мартин Кинг[44] умер за это. Пожелай ручную гранату, чувак. Просто вытащи чеку и подбрось ее на пассажирское сиденье. Выходи, бум, выходи, чернокожий засранец. Он насчитал семерых респектабельных белых граждан, разговаривавших по мобильным телефонам в одном из кварталов между 68-й и 69-й улицами. Одна из них — коренастая молодая бегунья, ее сиськи туго стянуты спортивным лифчиком и расплющены. Интересно, — подумал он, — как она слышит того, с кем разговаривает, когда у нее на голове этот долбаный плеер?

Между Бродвеем и Коламбус-авеню он насчитал семь колясок, две из которых были сдвоены. Ему пришлось выйти прямо на проезжую часть, чтобы обойти трех черных нянь, идущих рядом. На самом деле ему хотелось прорваться сквозь них, как шар для боулинга сквозь четыре, восемь и семь кеглей. Сквозь разлетающиеся маленькие белые детские тельца. Все матери выглядели так, как будто они пользовались соляриями и пили кофе без кофеина "Старбакс". Они проводили лето в Хэмптонс[45], и ни у одной из них не испортилась фигура после родов. Возможно, Непорочное Зачатие.

Он вошел в кафе "Конец Cвета" и сел за барную стойку в углу, откуда при желании мог смотреть в окно. Лиана знала, что ему налить. Он закурил сигарету, потягивая виски "Дьюарс"[46] со льдом, и уставился на ряды бутылок. Бутылки, по крайней мере, выглядели дружелюбно.

Бар был пуст. Только один старый алкаш в самом конце не сводил глаз с Лианы. Струп не мог его винить. Лиана была родом с Ямайки, высокая как богиня, с гладкой кожей, цвета кофе со сливками. Но, несмотря на нее, бар катился в пропасть. При таких темпах хорошо бы продержаться до конца лета. В час скидок пиво и ходовые напитки продавались за полцены, а Струп пил "Дьюарс". Скидки его не касались.

Он подумал, что заведение Карлы находится всего в квартале к северу. С таверной "Лесбос" все было в полном порядке.

Карла поменяла его на лесбиянку в восемьдесят шестом году.

Он никогда туда не заходил.

Он погасил сигарету и закурил другую. С учетом того, во что обходились ему хорошенькие девушки, придется сократить расходы.

Безусловно.

Дверь открылась, и в кафе вошли две женщины. Подружки. Смеющиеся. У худенькой в короткой юбке были красивые ноги и не было лифчика.

Неплохо. Ее подружка была обычной. Лишний вес, и все на ней было слишком маленьким, за исключением, может быть, обуви. Они всегда объединяются таким образом. Толстый и Тощий пустились наперегонки[47], но никто никуда не бежал.

Они уселись за барную стойку перед окном, так что ему приходилось смотреть на них, если он хотел выглянуть в окно, и заказали охлажденные коктейли "Маргарита". Через пару минут блендер заревел так, что у него разболелась голова, а рокот отдавался глубоко в груди. Надо было это прекратить, что он и сделал. Лиана принесла ему еще одну порцию "Дьюарс". Стало гораздо лучше.

Он затянулся и выпустил дым.

— Извините! — сказала та, что с красивыми ногами.

— Чем могу помочь? — спросил Струп.

— Как вы думаете, может быть, вы могли бы потушить ее? Или, по крайней мере, пускать дым в другую сторону? Простите, но у меня аллергия.

В последнее время у них у всех была аллергия. У всего Манхэттена внезапно развилась ужасная аллергия.

Лиана принесла им напитки. Они улыбнулись. По крайней мере, блендер перестал шуметь.

— Я смотрю в окно, — сказал он.

— Прошу прощения?

— Дым несет в вашу сторону, потому что я смотрю в окно. Вы сидите перед окном, а я смотрю в него. Понятно? Видите вон ту, с сиськами? Я смотрю на нее. Вот почему дым идет в вашу сторону.

— C сиськами?

— C сиськами, да. Она уже ушла. Вы ее пропустили. Очень жаль.

Она выглядела так, словно только что нашла кусок говна в своей "Маргарите". Она повернулась и прошептала что-то сердитое своей подруге. Подруга нахмурилась и кивнула. Складки жира у нее на шее вздымались и опадали. Струп вздохнул.

— Послушайте, дамы. Это же бар. В барах пока еще курят в этом городе. Такова жизнь. Здесь целый долбаный пустой бар, а вы сидите прямо передо мной. Посмотрите вниз. Видите столики? Почему бы вам не попробовать пересесть за столик? Там уютно. Там нет никакого дыма. Там, вероятно, никто вокруг не использует слово "сиськи" в смешанной компании. Хотя ваши, кстати, тоже очень недурны. Я заметил, что вы не носите лифчик. Отличная идея.

— Струп, — сказала Лиана.

— О, черт возьми, Лиана. Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду.

— Я не говорила, что ты должен уйти. Просто веди себя прилично.

— Я и веду себя прилично. Я сказал ей, что у нее хорошие сиськи. Но ведь это правда.

— Струп.

— Хорошо.

Он докурил сигарету и сделал небольшой перерыв. Потом прикурил третью. Выпустил дым. Женщина с красивыми ногами вздохнула, покачала головой, и они с подругой пересели за столик подальше от него.

Вошел Ральф, занял их место и заказал себе пива. Теперь перед глазами маячил Ральф, когда он смотрел в окно. Уж лучше бы это были женщины. Ральф вечно болтал о каком-нибудь дрянном фильме, который только что посмотрел, или о своей паршивой новой стрижке, которая была ужасной, потому что он заплатил за нее пять баксов какому-то мальчишке в парикмахерской, или же рассказывал плохие анекдоты. Он немного походил на Джорджа Бёрнса[48], и, возможно, именно поэтому ему подражал. Разница была в том, что Бёрнс был забавен, а Ральф был так же забавен, как мертворожденный щенок. Ему было шестьдесят пять, и он называл себя пожилым человеком. Струп был всего на двенадцать лет моложе, и он назовет себя пожилым человеком тогда, когда "Партия Pеформ" захватит Белый Дом или Лиана решит потрахаться с ним, в зависимости от того, что произойдет раньше.

— Ты слышал анекдот о докторе, который спрашивает пожилую пациентку, давно ли она прикована к постели? "Уже лет двадцать", — говорит она, — "с тех пор, как умер мой муж"[49].

— Нет, Ральф. Не слышал.

— А другой, как доктор прикладывает стетоскоп к груди какой-то старушки и говорит: "Сделайте глубокий вдох", а дама отвечает: "Да, раньше были?"