стало тускло-бурым с черными прожилками, солнечные лучи приобрели медный оттенок и не отбрасывали теней. Единственными светлыми пятнами во всем мире были выбросы огня из жерла Граниса и развевающиеся волосы Эльфави.

Ворон решил задать ей свой вопрос. Он говорил так, чтобы не сбить дыхания, и дышал в ритме бега. Девушка, опытный бегун, отвечала точно так же:

— В этом направлении все дороги ведут в Святой Город. Если мы успеем туда добежать, мы спасены.

— До Бэйла? — воскликнул Дауид.

— Это запрещено? — спросил Ворон, прикидывая, не будет ли он вынужден проникнуть в табуированное убежище силой оружия.

— Нет… четких правил не существует… Но если Бэйл не настал, туда никто не ходит! — Дауид озадаченно покачал головой. — Это будет бессмысленный поступок.

— Бессмысленный… если в этом спасение? — запротестовал Ворон.

— Без символики, — объяснила Эльфави. — Это не лезет ни в какие рамки. — Она посмотрела на сгущающуюся над головой тьму и воскликнула: — Но надышаться этой пылью тоже будет бессмысленно! Я хочу снова увидеть Бьерда!

— Да. Так. Да будет так. — Дауид замолк и прибавил шагу.

Ворон внимательно смотрел себе под ноги, чтобы не оступиться на неровной земле, но вдруг в поле его зрения попали быстро мелькающие ноги Эльфави, и он уже не мог отвести от них глаз, пока не споткнулся о лиану. Тогда он выругался и заставил себя думать только о сложившейся ситуации. Только лабораторный анализ может с достоверностью подтвердить, является ли вулканический пепел таким ядовитым, как утверждает Дауид, но, если учесть особенности планеты, его доводы представлялись обоснованными. Первую экспедицию предупреждали о том, что многие виды местных растений ядовиты для человека лишь потому, что растут на насыщенной тяжелыми элементами почве. Не нужно вдохнуть так уж много соединений металлов, чтобы с тобой все было кончено: радиоактивные материалы, соли мышьяка, возможно, пары ртути, восстановленной из окислов нагревом — несколько глотков, и порядок. Возможно, ты умрешь не сразу: твою агонию продлят старания медиков вывести из организма безнадежно большую дозу ядов. Правда, Ворон не собирался дожидаться, когда его легкие и мозг сгниют заживо: его пистолет всегда при нем и готов оказать ему последнюю услугу. Но Эльфави…

Начинался спуск, и они остановились передохнуть. Один из гвидионцев стал возражать — из пересохшего горла вылетали сиплые звуки:

— Только не в Святой Город! Мы уничтожим весь смысл Бэйла!

— Нет, не уничтожим. — Дауид, на бегу успевший кое о чем поразмыслить, отвечал так авторитетно, что все покрасневшие глаза поневоле устремились на него. — Извержение, произошедшее в тот момент, когда мы были с подветренной стороны, — это такая невероятная случайность, что она лишена всякого смысла. Правильно? Это Ночной Лик, именуемый Хаосом. — Некоторые из гвидионцев перекрестились, но согласно кивнули. — Если мы исправим происшедшее… восстановим равновесие и последовательность событий… войдя в Средоточие Бога (притом в нашем чисто человеческом воплощении, а это делает наш поступок притчей о здравомыслии, о мощи человеческого ума и науки) — что может быть логичнее такого поступка?

Так они продолжали рассуждать на эту тему, а над головой у них сгущалась тьма, а позади рокотал Гранис. Один за другим гвидионцы пробормотали, что согласны. Тольтека шепнул Ворону по-эспаньольски:

— Ого, похоже, мы присутствуем при рождении нового мифа.

— Да. Еще несколько поколений — и они вставят туда кого-нибудь из своих божков, сохранив при этом точную историческую информацию о событиях!

— Но во имя Вселенной! Они спасаются от нелепой и ужасной смерти и при этом еще спорят, будет ли эстетично укрыться в этом капище!

— В этом больше смысла, чем тебе кажется, — мрачно заметил Ворон. — Помню, я еще был совсем мальчишкой — это, собственно, была моя первая кампания: междоусобица между кланом Горькой Воды и моим этносом. Мы окружили вражеский полк на Стауровых холмах и ждали, что они начнут окапываться. Однако они не стали: кругом были могилы храбрецов, Дануров, погибших триста лет назад. И они вышли на открытое поле, готовые к тому, что их всех перебьют. Когда мы разузнали, что к чему, мы позволили им уйти и дали еще сутки форы. Они соединились со своими основными силами, что, возможно, решило исход войны. Но победа на Стауровых холмах обошлась бы нам слишком дорого.

Тольтека покачал головой:

— Я тебя не понимаю.

— И не поймешь.

— А ты не поймешь, почему на нашей планете люди шли на смерть, чтобы разрушить вражеские замки.

— Может, и так.

Ворон прикинул, надышался ли он уже смертоносной пыли или нет. Во всяком случае, пока ничего серьезного, решил он. Воздух, который он вдыхает, чист, лесистые холмы просматриваются до самого горизонта. Крупные частицы и камни сейчас не опасны. Убивает лишь тонкодисперсная пыль, медленно рассеивающаяся на огромной площади.

Дауид будто читал его мысли, так как сказал:

— Святой Город — почти идеальное убежище для нас. Господствующие направления ветров под Колумкиллским обрывом, где он находится, защищают его от вулканического пепла. Хотя здешние вулканы извергаются крайне редко, такая возможность тем не менее была учтена при строительстве города. Нам придется дожидаться там дождя — в это время он пойдет максимум через несколько дней. Дождь прибьет к земле оставшуюся в воздухе пыль, выщелочит из почвы ту, что осела, смоет яды в реки, а оттуда, в растворенном до безопасной концентрации виде, они уйдут в море. В Городе хранятся обильные запасы еды, и я не вижу причин ими не воспользоваться. — Он поднялся и закончил: — Но сначала нам нужно туда добраться. Все отдышались?

Глава 6

Об оставшейся части пути у всех сохранились лишь очень смутные воспоминания. Они двигались рысцой по расчищенным дорожкам под прохладной сенью деревьев и останавливались на несколько минут только в случае крайней необходимости; тем не менее под конец люди шатались и валились друг на друга. Трое нуэвамериканцев рухнули на землю. Дауид приказал сделать для них носилки из срубленных шестов и плащей. Никто не жаловался на этот дополнительный груз — скорее всего потому, что на жалобы ни у кого не было сил.

Дойдя до Святого Города, Ворон сам был уже вряд ли в состоянии что-либо отчетливо видеть и понимать. У него еще остались силы, чтобы расстелить спальный мешок для Эльфави, которая тихо растянулась на нем и тотчас отключилась. Он принес чашку с водой для Дауида, который лежал на спине, бессмысленно уставившись глазами в одну точку. Он даже успел смыть с себя грязь и пот, прежде чем залезть в свой мешок. Но затем и его окутала тьма.

Когда он очнулся, потребовалось несколько секунд, чтобы