не трогать.

– Как насчет Знака? – ровно осведомился владыка, словно не услышав мой предыдущий вопрос.

Я спокойно посмотрела на его подчеркнуто бесстрастное лицо.

– Кому его отдать, решать буду не я. И, разумеется, не вы. Могу лишь пообещать, что не стану торопить землю с принятием решения и не возьму Знак, если от этого не будет напрямую зависеть моя жизнь или жизни тех, кто мне дорог.

– Хорошо. Я принимаю ваши условия, – официально сообщил владыка, снова превратившись в отстраненного, надменного и высокомерного правителя. – Со своей стороны обещаю вам кров и защиту на все время пребывания в Элойдэ-шаэрэ. Вы можете беспрепятственно перемещаться по всему дворцу, за исключением сада… я буду вас сопровождать туда сам… и этого крыла, куда любой гость проходит только по моему личному приглашению. Вам позволено трапезничать в собственных покоях и не посещать общий ужин. Вам также разрешено взять дополнительных слуг, о которых предварительно надо будет сообщить Нигу. Неограниченно пользоваться услугами илэ Триоло и илэ Гриоло. И с этого момента на вас не распространяются правила поведения для гостей…

Я удивленно приподняла брови и сделала зарубку в памяти – узнать у Нига, что это вообще за правила и какие из них я уже успела нарушить, раз владыка так легко позволяет мне игнорировать их и дальше.

– И еще вам… – на секунду задумался он, – позволено выходить за пределы дворца. Но только в сопровождении илэ Мариоло и моей личной охраны, которой с этого дня поручено также следить и за вашим благополучием. За исключением тех случаев, когда вы будете находиться рядом со мной.

Честное слово, я чуть не хмыкнула.

Это походило на то, как если бы мне зачитывали длинный приказ о моих новых правах и обязанностях, которые я должна буду неукоснительно соблюдать. Строго. Официально. Так же сухо, как и в письме с предложением руки и сердца. Но, наверное, владыка просто не умеет по-другому?

– Благодарю вас, сударь, за послабление моего режима, – так же официально поблагодарила я, поднявшись из-за стола и изобразив некое подобие реверанса. – Ценю ваш душевный порыв и сердечно благодарю за заботу. Теперь я могу идти?

Повелитель ненадолго замер, тщательно анализируя свои ощущения, а потом неуверенно кашлянул.

– Это что, снова сарказм?

– Есть немного, – против воли улыбнулась я: молодец, быстро учится. – Надеюсь, я вас не сильно обидела?

– Нет, – поморщился он. – Просто ваша манера общения иногда вызывает мое искреннее недоумение.

– У меня ваша – тоже.

Он непонимающе моргнул.

– Почему?

– Потому что разговаривать можно по-разному, – снова улыбнулась я. – Со слугами одним образом, с солдатами – другим, с подданными – третьим… вам объяснить разницу?

– Не нужно, – насупился он. – Я понял ваш упрек.

– В таком случае давайте попробуем найти манеру общения, которая устроит нас обоих?

– Думаете, это возможно? – усмехнулся владыка.

Я вместо ответа просто на него посмотрела. Без злости, раздражения или пренебрежения. С пониманием его высокого статуса и накладываемых им обязательств. С почтением, как к сильному, достойному и вызывающему уважение противнику. Как к интересному собеседнику, наконец. Мужчине. Как к человеку, которого я считаю равным и от которого не жду немедленного предательства.

И этого оказалось достаточно для того, чтобы он изменился в лице. А потом глубоко вздохнул и очень медленно наклонил красиво посаженную голову.

– Я… благодарю вас за удивительный вечер, леди. Мне было приятно провести его с вами.

– Взаимно, сударь, – выпрямилась я, с удовлетворением признав, что во взаимной эмпатии действительно есть немало положительных сторон. Вернусь домой, обязательно найду ей достойное применение. – А теперь, если позволите, я вас покину. Думаю, нам обоим есть, о чем подумать.

Владыка молча кивнул.

Убедившись, что он правильно воспринял мое безмолвное послание, я кротко улыбнулась и быстро вышла, до последнего ощущая на себе его внимательный взгляд. А когда терпеливо дожидавшийся снаружи командир услужливо прикрыл за мной дверь и вопросительно посмотрел, тихо сказала:

– Все в порядке. По крайней мере, с вами и со мной. А вот Игра неожиданно сделала новый виток… надеюсь, вы готовы к изменению правил?

Александра Лисина

Шестой знак. Том второй

Пролог

«Если не знаешь, куда идти, остановись ненадолго, закрой глаза и прислушайся к своему сердцу – оно всегда знает правильный путь».

Совет путника

И снова это был сон – тревожный, мрачный, но при этом поразительно похожий на реальность.

Темнота. Тишина. Безмолвное величие Пустоты, мгновенно гасящее любой звук и делающее невозможным любой разговор.

Я стою, как и прежде, возле убегающей в бесконечность преграды и с тоской смотрю на взбешенного брата, который, судя по новым ранам на руках и груди, с нашей прошлой встречи так никуда и не уходил.

«Остановись, – беззвучно шепчу ему, надеясь, что хотя бы сейчас он услышит. – Не надо. Пожалуйста, остановись, брат… я не хочу тебя потерять…»

Увидев меня, он застывает, а в его глазах появляется безумное облегчение.

«Слышишь?! – шепчу в дикой надежде. – Ты меня слышишь?!»

Дем, поколебавшись, наклоняет рогатую голову.

«Гайдэ?» – едва заметно двигаются его губы, обнажая кончики острых клыков.

Я с облегчением улыбаюсь и, медленно-медленно подняв немыслимо тяжелую руку, тоже киваю.

«Сестра?! – повторяет он, всматриваясь в мое лицо. – Ты и правда живая, или нам пора искать тебя в Тени?»

«Порядок», – делаю ему знакомый еще со старых времен знак. Пальцы, правда, онемели, едва гнутся. Подушечек вообще не чувствую, да и тело будто чужое. Но Дем понимает – улыбается и, опустив напряженные плечи, выдыхает. Да так мощно, что густое облачко пара, сорвавшись с его губ, умудряется отлететь на два шага и только там застыть беловатым сгустком, который неимоверно медленно начинает рассасываться в Пустоте.

«Где ты?» – спрашивает Дем, нетерпеливо дернув крыльями.

Развожу в ответ руками, не зная, как объяснить. Потом все-таки додумываюсь изобразить дырку в полу, свое стремительное падение… он хмурится, понимая едва ли половину того, что я хочу сказать, но терпеливо ждет, когда я закончу. А у меня нет ни времени, ни подходящих слов, чтобы объяснить свое местоположение. Одно только могу ему шепнуть:

«Во-Аллар… Пустыня…»

Больше ничего сказать не успеваю – губы сводит от холода, а щеки все быстрее покрываются густым слоем инея.

«Как до тебя добраться?» – снова спрашивает он, когда у меня заканчиваются силы, а пальцы перестают двигаться.

Выразительно смотрю на разделяющую нас преграду. Но как только он пытается рвануться навстречу, нахожу в себе силы, чтобы со скрипом согнуть заледеневшие пальцы и сделать останавливающий жест.

«Здесь смерть, – снова показываю ему на стену. – Тебе не пройти».