Шрифт:
Закладка:
– Был в миллеровском окружном управлении ОГПУ в тюремной камере и разговаривал с Сениным… Говорил с ним, смотрел на него и думал: скоро не будет этого человека. И Сенин отлично знает, что его ожидает в ближайшие дни…
В числе восьми организаторов Сенина расстреляют 28 декабря 1930 года. Миллеровское окружное управление ОГПУ предоставило Шолохову возможность ознакомиться с его делом. Подготовка антисоветского восстания на Верхнем Дону, ставшая сюжетным остовом «Поднятой целины», имела вполне конкретную подоплёку.
* * *
Осенью 1930 года противостояние между Сталиным и Сырцовым перешло в прямое столкновение. Сырцов сумел блокироваться с другим крупным партийным деятелем – секретарём ЦК компартии Грузии Виссарионом Ломинадзе. В координационный центр оппозиционного блока помимо Александра Курса входил литературный деятель Исаак Нусинов. Серьёзные надежды эта группа возлагала на командующего Особой Дальневосточной армией Василия Блюхера.
В октябре на одном из заседаний Совнаркома Сырцов в грубой форме обвинил Сталина в некомпетентности, обозвав его «тупоголовым». Группа Сырцова – Ломинадзе ставила целью смещение генсека на ближайшем пленуме, но один из их соратников выдал этот план Сталину. 4 ноября 1930 года состоялось объединённое заседание Политбюро и Президиума ЦКК, на котором Сырцов и Ломинадзе были сняты с должностей за «фракционную деятельность». Характерно, что Сырцову поставили в вину поддержку «левака» Курса и его журнала «Настоящее». В свою очередь, Курса обвинили в том, что он поддерживает «право-левацкий уклон» Сырцова и Ломинадзе.
Курса сняли с работы и в октябре 1930-го отправили под арест. Спустя две недели выпустили, взяв подписку о том, что он обязуется не заниматься больше оппозиционной деятельностью. Одновременно Сталин дал негласный приказ проработать членов уже расформированной группы «Настоящее». По всей Сибири прошли собрания, где клеймились литературные леваки. Большинство активистов группы исключили из партии. Однако говорить о том, что Сталину удалось полностью зачистить сторонников оппозиции, пока было рано – Сырцов оставался членом ЦК и надеялся на реванш.
* * *
В 20-х числах ноября раздался звонок: «Михаил Александрович, с вами хочет встретиться товарищ Сталин».
Это была волнующая весть. Ему 25. Его зовут в Кремль.
Зачем это было нужно вождю?
Встреча имела и тактические, и стратегические цели. Сталин наблюдал, как стремительно растёт известность Шолохова. Два сборника рассказов, два тома донской эпопеи – и вот уже издательства не успевают допечатывать тиражи. Его читает народ – крестьяне, сельщина, станичники. Он стремительно оказался ближе к народу, чем почти все прочие собратья по ремеслу: Фадеев, Бабель, Леонид Леонов, Всеволод Иванов, Панфёров, Гладков.
Сталин хотел познакомиться с этим казаком, чтоб понять, чего ждать и можно ли на него надеяться.
Как политик Сталин нуждался в книге о расказачивании. Причём для него не было принципиальным – придёт Мелехов к большевикам или нет. Ему в любом случае было выгодно, что трагедия расказачивания становится предметом всенародного внимания. Таким образом «Тихий Дон», причём именно третья его книга, посвящённая Вёшенскому восстанию била по сталинским противникам. В том числе по ещё не поверженному Сырцову.
Но и это не всё.
Сталин читал письмо Шолохова к Левицкой и видел, что Шолохов болеет о крестьянском быте и знает крестьянскую жизнь. Сталин хотел сверить свои ощущения о ходе коллективизации с мнением человека, живущего на земле.
И вот – Красная площадь, Кремль, переходы по коридорам, мягкие ковры, приёмная, Шолохова встречает сталинский секретарь Александр Поскрёбышев.
Открывается дверь – вождь идёт навстречу.
Они здороваются.
Шолохов видит в углу сталинского кабинета натопленную дровами печь.
Сталин усаживает Шолохова за переговорный стол, сам садится напротив.
Они проговорят с глазу на глаз более часа.
Сталин разрешил курить – и Шолохов не отказался. Вождь курил кривую трубку. Гость – прямую.
Сталин поинтересовался, как идёт работа над романом «Тихий Дон» и что у писателя в планах. Шолохов рассказал, что хочет доделать «Тихий Дон» как можно скорее и одновременно пишет роман о коллективизации, в связи с чем много ездит по колхозам.
Сталин подробно расспросил Шолохова, что происходит на Дону. Шолохов ничего не скрывал: выложил, как есть. Сталин рассказал, какие у партии планы и чего она надеется достичь. Провожая гостя, предложил: «Вы можете лично мне писать обо всех проблемах, что вы наблюдаете. И по литературным вопросам тоже».
Шолохов ушёл вдохновлённый.
Едва ли он знал, что в биографии его начала вырисовываться коллизия сродни «Трём мушкетёрам»: с одной стороны – Сталин, с другой – Сырцов, и молодой провинциал посреди предстоящей жесточайшей политической драки.
Но вот ведь куда его, татарчука, судьба занесла. Под самую кремлёвскую звезду.
* * *
После встречи со Сталиным у Шолохова созреет решение вступить в партию. Возможно, в той или иной форме Сталин сам подтолкнул его к этому. Мог просто спросить: «А вы член партии, товарищ Шолохов?» И на отрицательный ответ покачать головой.
Приняв сторону и выбрав путь, Шолохов шёл по нему дальше. И ему важно было чувствовать себя более устойчиво: и для того, чтобы не позволить совсем распоясаться местному руководству, проводящему коллективизацию, и для того, чтобы пробить по партийной линии третью книгу «Тихого Дона», и для того, чтобы иметь право высказать в новом романе всё, что считает нужным.
Поручителями Шолохова изначально были Серафимович и Авербах, но потом последний отпал: отношения с ним окончательно испортились.
Будущий партиец был обязан заниматься общественной работой, поэтому Шолохов согласился вести в Ростове литературную группу при редакции газеты «Большевистский Дон». Несколько раз читал там лекции. Слушавшие запомнили три темы: Чехов, Лев Толстой и Маяковский. Шолохов безусловно отдавал предпочтение Есенину, – но Маяковский в апреле 1930-го застрелился. Даже полгода спустя шок от этой вести не рассеялся.
Рассказывал, вспоминают, «без конспектов», говорил «свободно». Про Чехова и Толстого получилось интересней, чем про Маяковского. Потому что – учителя.
Чехов – сдержанность, ирония, лаконизм, умение дать природу и настроение через природу, – всё важные Шолохову вещи.
Толстой – архитектура, постройка гигантских конструкций, разрешение нравственных задач без ложного догматизма – по крайней мере в художественных текстах; постановка огромных вопросов; мудрое авторское спокойствие.
Пришло время приёма в кандидаты.
Луговой: «Принимали… на открытом партийном собрании в Доме культуры. Народу собралось много. Один из выступавших, Шевченко Иван Григорьевич, к тому времени заведовавший райзо, обвинил Шолохова в том, что он пишет про казаков-контрреволюционеров, а не пишет о рабочих фабрик и заводов, шахтёрах, советовал ему ехать в промышленные районы, изучать жизнь рабочих и писать о них. Остальные участники собрания единогласно поддержали Михаила Александровича».
В кандидатском статусе Шолохов останется почти на два года.
Ростовское руководство не слишком его любило и по возможности придерживало. В следующий раз, когда он донесёт в Москве про
