«Ещё даже не рассвело, твою мать», — рычит Лор.

Я бросаю взгляд на небо за окном и убеждаюсь в том, что солнце ещё даже не встало. Насколько я знаю, я заснула несколько минут назад.

— Ещё пара минут и я захожу внутрь, ínon.

— Ещё пара минут и я врежу ему по лицу, — бормочет Лор.

Мерда.

— Я встала! Уже одеваюсь.

Я пытаюсь сесть, но Лор крепко обхватывает меня рукой и ногой, которую он закинул на меня перед тем, как мы заснули, и заключает меня в объятия своего крепкого тела.

— Лор, — отчитываю его я.

— Я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась, птичка.

«Я тоже, но я хочу выстроить хоть какие-то отношения со своим отцом».

Лор вздыхает, и его холодное дыхание вздымает мои спутанные волосы.

«Ладно. Пора начинать день».

Он проводит ладонью по моему бедру и щипает меня за ягодицу.

Я поворачиваю голову и сердито смотрю на него. Он улыбается, после чего одаривает мои губы жарким поцелуем и закидывает меня на себя. Каждая мышца в моём теле скрипит, протестуя против того, чтобы его так бросали.

О, этот день обещает быть длинным. Я, вероятно, даже расплачусь, если отец предложит прогуляться по королевству.

Отец! Мерда. Я прижимаю ладони к груди Лора, пытаясь оторвать от него своё тело. Это движение заставляет нас обоих застонать, но, похоже, по разным причинам.

— Пока я тебя жду, ínon, я решил обсудить кое-что с Лором! Как соберёшься, найдёшь меня у него в покоях.

Мои глаза округляются.

— Тебе надо уходить, — шиплю я. — Немедленно.

Но Лор сгибает руку, кладёт на неё свою голову и одаривает меня ленивым взглядом. Его утренний стояк врезается в мою попу, и хотя я почти уверена в том, что у меня ожог второй степени после тех четырёх раз, что мы занимались любовью прошлой ночью, моя промежность — маленькая предательница — уже опять начала заводиться, сделавшись такой податливой и мокрой.

Когда его взгляд опускается на неё, и он как будто начинает раздумывать о том, чтобы сделать это по-быстрому, я рычу:

— Даже не думай.

Его золотые глаза резко поднимаются на меня.

— Ты ведь понимаешь, что я мало о чём смогу теперь думать?

Он обхватывает пальцами мои ягодицы и сжимает их, а затем отпускает и снова сжимает.

Мои губы раскрываются, и с них срывается глубокий стон, потому что у этого мужчины лучшие руки на свете.

«А я думал, что у меня лучший язык», — бормочет он, продолжая разминать мои бедные мышцы. «И нос».

«Это всё связано», — задыхаясь, произношу я и задумываюсь о том, каким образом могут быть связаны руки, нос и язык. Почему я вообще об этом размышляю? Кому какая разница, чёрт побери?

Лор широко улыбается и продолжает массировать мои затвердевшие мышцы. Что бы я только не отдала за массаж всего тела вместо того, чтобы…

Я шлепаю его по груди.

— Какая жестокая маленькая птичка, — драматично бормочет он.

— Хватит меня отвлекать и иди уже поговори с моим отцом, чтобы я могла… — я нюхаю свою кожу и заменяю слово «одеться» на, — принять душ.

Я хватаюсь за его руки и снимаю их со своего тела, а затем издаю стон, когда слезаю с него, потому что, чёрт… болят не только мои мышцы.

«Кажется, ты повредил мне пару жизненно-важных органов», — шепчу я в его голове, и ковыляю в сторону ванной.

Лор смеется.

«Tàin», — ворчу я, оглянувшись и посмотрев на него, чтобы убедиться в том, что он меня услышал.

Он усмехается, а затем улыбается мне самодовольной улыбкой, которая заставляет меня остановиться по пути в ванную и схватиться за ближайшую стену, чтобы не споткнуться и не поломать ещё больше органов и костей. За все те годы, проведённые на Земле — хотя их было и немного — я ещё не видела более завораживающего зрелища, чем обнажённый король, лежащий на моей кровати, окутанный бледным лунным светом и с остатками макияжа на лице.

— Мой отец ждёт, — напоминаю я ему и самой себе. — Не надо заставлять его ждать.

— Как думаешь… что он захочет обсудить?

— Следующий шаг в деле по поимке Мириам? — сказав это, я понимаю, что не эта тема будет в фокусе их внимания.

Лор поднимается с кровати одним плавным движением, и все его мускулы перекатываются. А затем он идёт в мою сторону, и когда я замечаю, как приподнимается его твёрдый член, стенки моих репродуктивных органов, и без того покрытые синяками, сжимаются и намокают.

«Мне бы помогло, если бы ты перевоплотился в воронов».

«И как бы это помогло?»

Когда он подходит ко мне, в человеческом обличье, я всё ещё не в состоянии сдвинуться с места.

— Так я могла бы сосредоточиться на том, что мне надо сделать, — бормочу я.

Он подпирает мой подбородок костяшками пальцев, запрокидывает мою голову и целует меня в раскрытые губы.

«Твой отец всё ещё стоит перед твоей дверью. Он знает, что есть только одно место, где я могу сейчас находиться, и это здесь, с тобой, Behach Éan».

Мой взгляд перемещается на шипованную дверь, которая неожиданно кажется мне слишком тонкой.

«Он не войдёт, потому что есть такие вещи, которые отцы предпочитают не видеть».

Я снова перевожу взгляд на Лора.

«Я предложил ему прогуляться по коридору и вспомнить о том, насколько я был к нему снисходителен, когда Дайя наконец-то приняла их парную связь».

Напоминание о моей матери подрывает мои и без того уже расшатанные нервы.

— Надеюсь, она жива.

И хотя взгляд золотых глаз Лора перемещается на дверь, я сомневаюсь, что он смотрит на неё.

— Я тоже надеюсь, птичка.

Неожиданно до меня доходит, что это первый раз, когда он говорит так неуверенно. И его неуверенность заставляет меня вспомнить о словах Габриэля.

Она не может умереть.

Я не хочу, чтобы она умирала.

Я нахожусь в душе дольше, чем планировала, потому что, вымыв меня, Лор снова меня пачкает. Я не думала, что моё тело сможет это выдержать — выдержать его — но, похоже, моё тело может много что выдержать. И с большим энтузиазмом.

Мне становится смешно, что я боялась секса с этим мужчиной.

Когда я заканчиваю натягивать на себя штаны перламутрового цвета с высокой талией и белый топ, который словно соткан из облаков, я понимаю, что улыбаюсь, так как мне не терпится разбудить Фибуса и рассказать ему о том, насколько он был неправ насчёт королей