затеи. Наглые выскочки обычно не теряют ни секунды, если им посчастливилось ухватить удачу за хвост. Отец тогда употребил все свое влияние, чтобы отозвать приказ о моем направлении, но ничего не вышло. Тогда я пришел к Каспару, чтобы спросить прямо, отчего он ссылает меня на край земли, откуда половина адептов не возвращается. Он принял меня в своем доме, сделав вид, что оказывает мне величайшую милость, и, выслушав мои вопросы, сказал лишь, что когда-то я едва не испортил ему важную игру. "Какую же?" – удивился я. Виссноки всегда держались на расстоянии от Каспара и ему подобных; все знают, что эти крысы выходят сухими из воды, а вот те, кто не побоялся держаться с ними рядом, внезапно для себя оказываются в Армарике или на эшафоте. Я готов был поклясться, что никогда не переходил дорогу Каспару – хотя бы для того, чтобы ничем не замарать свое имя. Но он ответил: "Мальчик, ты едва не загубил одну ценную вещицу, которую я припрятал для себя". Я взбесился, посчитав, что он водит меня за нос, и выдумывает несуществующую причину для своих поступков, но тогда... тогда я был слишком неопытен, и моя вспышка обернулась еще большим унижением. "Иногда предательство кажется самым легким и разумным путем к успеху, – сказал он мне после объяснения между нами. – Но бывает и так, что путь этот внезапно заводит в ледники Хельбергона. Считай, что тебе повезло, мальчик – у тебя появилось время поразмыслить над своим поведением и больше не совершать подобных ошибок".

– Вот оно что... – прошептала я.

– Он оказался прав, – со злым весельем продолжал Искен, не обращая внимания на мои слова. – Среди тех снегов и впрямь находится не так уж много развлечений – не считая тех, что пытаются откусить тебе голову или раздавить обломком скалы – и поневоле увлекаешься раздумьями о прошлой жизни. Каспар был прав, я заслужил это. Но это не значит, что я когда-нибудь откажусь от мысли отплатить ему той же монетой.

– Ох, Искен, – я напряженно размышляла над тем, что услышала. – Я не так уж много знаю о происходящем, но, как бы тебе не пожалеть...

– Еще посмотрим, кто будет жалеть больше! – воскликнул Искен, едва сдерживая ярость. – Как только я узнаю, чей дом сегодня распахнул свои двери перед этим его приспешником, Констаном... Как только я найду его!..

– А зачем это меня искать? – с простодушием, которое когда-то было искренним, спросил Констан, стоявший в дверях. – Я и сам пришел. Как знал, что во мне тут имеется надобность!..

Искен, резко повернувшийся на звук голоса, от растерянности смог лишь выругаться, Констан же ничуть не смутился, и продолжал широко улыбаться. Сейчас у меня получилось хорошо рассмотреть его, и оставалось только удивиться тому, как черты лица, некогда казавшиеся воплощением простоты нрава и ума, вдруг стали выражать откровенное лукавство. Нет, понятное дело, Констан никогда бы не смог стать копией Каспара – слишком разными людьми они были, – однако теперь я бы не доверила старому знакомцу и медной полушки. Встреча именно с такими ясноглазыми крестьянскими сыновьями, отправившимися на поиск лучшей доли, стоила головы людоедам и великанам, сказаний о которых я в детстве выслушала немало.

Итак, Констан улыбался Искену, точно и правда считая, будто тот должен обрадоваться этой встрече. Аспирант же, успев попеременно покраснеть и побледнеть, прорычал:

– Как ты меня выследил, мерзавец?

– Было б там чего выслеживать, – добродушно проворчал Констан. – Вы ж, почитай, по всему городу катались туда да обратно, только ленивый не приметит. Оно-то понятно, дела у вас очень важные и спешные, я даже подустал малость. Видано ли – от главной площади до улицы Святой Селины, а затем в предместье, да еще через тот трухлявый мост!..

От этих слов Искена едва удар не хватил – Констан, все так же изображая святую простоту, весьма прозрачно намекнул, что знает, кому именно наносил тайные визиты аспирант. Видимо, эти секреты были достаточно важны, чтобы ревностно их оберегать, и внезапное раскрытие их заставило Искена потерять голову. Иначе сложно было бы объяснить тот факт, что молодой чародей, вместо того, чтобы продолжить беседу, с гневным, хриплым криком метнул в сторону Констана искрящийся огненный шар. Констан не сплоховал, однако времени у него было чертовски мало – он всего лишь успел поставить самый простой щит, но и это заставило меня невольно восхититься тем, насколько искусным в чародействе стал мой бывший ученик. Большинство магов смогли бы при подобных обстоятельствах разве что моргнуть, да припомнить пару самых грязных ругательств, что имели хождение в нашем добром княжестве. Убить этим заклинанием было сложновато, однако Искен был достаточно силен для того, чтобы его противник сутки-другие пролежал бесчувственным бревном.

Заклинание щита позволило Констану остаться в сознании, однако в запале Искен вложил в чары столько энергии, что моего бывшего ученика сбило с ног – на том месте, где он еще недавно находился, ныне вился лишь дым да клубы гаснущих искр. Мгновение спустя я услышала треск, грохот и громкие ругательства. Искен, коротко приказав мне остаться на месте, выбежал из комнаты. Я, конечно же, последовала за ним, полагая, что в создавшейся суматохе улизнуть будет всяко проще. Предугадать последствия драки магов я не бралась.

Покинув комнату, я тут же опустилась на четвереньки, чтобы не привлекать лишнего внимания, и окинула взглядом трактир. Не составило труда понять, что Констана отшвырнуло в сторону, после чего он проломил деревянные перила галереи и рухнул на один из столов, за которым как раз пьянствовала большая компания. Падающие откуда-то сверху тела здесь вряд ли могли кого-то всерьез удивить, однако появление Констана оказалось намного эффектнее обычных случаев – за ним тянулся шлейф из ярких зеленых искр, в происхождении которых сложно было усомниться.

– Чертова магия! – заорали на разные лады посетители трактира, вскакивая со своих мест. – Здесь орудует треклятый чародей! Провалиться на этом самом месте – колдовство!

Появление Искена пришлось как нельзя кстати – местной публике не пришлось долго разбираться, кто же виноват в произошедшем. Вряд ли в этих стенах когда-либо появлялся человек, чья внешность во всех отношениях столь ясно свидетельствовала о принадлежности к чародейскому сословию. Присутствующие получили убедительное доказательство в пользу своих подозрений и тотчас же преисполнились крайней неприязнью к лощеному синеглазому красавцу, сбегающему по лестнице.

– Вот он, паскуда! Да что ж это деется, братцы?