– Не бойся, Алуша, это я, – тихо сказал он, тщательно запирая дверь на засов.

– А я услышала твой голос, князь, – выходя из-за печки, засмеялась дева. Одетая в мужское платье – узкие порты и тунику, с подстриженными, смешно торчавшими волосами и маленькой, едва угадывавшейся под просторной одежкой грудью, она напоминала мальчишку с ярко-голубыми глазами, родинкой на левой щеке и длинными, загнутыми кверху ресницами.

– Долго мне еще скрываться? – уселась она на лавку, и ярл засмеялся – такие вопросы и смех – это хороший знак, девчонка явно оклемалась после всей той мерзости, что происходила на тризне. Первое время она вообще не могла понять, что происходит, и почему-то принимала Хельги за дух умершего мужа.

– Я жду вестников, – улыбнулся ярл. – Как только они прибудут, поверь, твое вынужденное заточение кончится. Слава богам, ты уже больше не плачешь!

– Я уже выплакала все слезы, – прошептала Алуша. – И не знаю, что со мной будет дальше. Куда я пойду? И кому нужна?

Хельги ласково потрепал ее рукою по волосам:

– Дальше у тебя будет долгая и, я надеюсь, счастливая жизнь с новым мужем и с новым именем. Вот мужу-то ты и будешь нужна, да еще своему деду, боярину Всетиславу.

– Дед любит меня, – задумчиво кивнула Алуша. – Но я очень боюсь гнева богов – ведь я обманула их.

– Не бойся, – рассмеялся ярл, – ведь богов обманула не ты, а я и мои люди, а это такие лиходеи, что плюют на любых богов…

– Все равно, – покачала головой девушка. – Ведь то, что я совершила… Я даже не знаю, смогу ли жить?

– Ладно, не переживай раньше времени. Лучше подумай, как тебе обрадуется дед!

В дверь неожиданно застучали. Хельги вздрогнул и громко спросил:

– Кто?

– Вернулись люди из Новгорода, ярл!

Услыхав голос Ирландца, ярл быстро отодвинул засов:

– Входи.

– Я могу говорить свободно? – войдя, осмотрелся Ирландец. Увидев прятавшуюся в углу, за круглой печью, девушку, неожиданно подмигнул ей и показал язык.

– Говори, – Хельги засмеялся. – Только по-норвежски. Вряд ли дева поймет что-нибудь из нашей беседы.

– И то верно. – Сняв шапку и плащ, Конхобар уселся на лавку. Узкое, чуть желтоватое лицо его прямо-таки светилось важностью.

Ярл протянул ему серебряный кубок с элем:

– Испей. Вижу, наш человек принес важные вести.

Ирландец кивнул, вытер губы рукавом зеленой туники и не торопясь поведал о том, что происходило в Новгороде сразу же после смерти Рюрика.

Интриги начались, когда еще не успели угаснуть угли погребальной крады. Волхв Малибор и Кармана, не прельстившись дармовым пивом, спешно покинули крепость уже на следующий же день и, вернувшись в город, тут же принялись мутить воду. Уже к обеду на торгу и на пристани, на всех городских площадях и улицах появились какие-то бабки-прорицательницы, песнопевцы-слепцы, кудесники, брызжущие слюной. Все в один голос твердили, что велением богов новым князем должен стать Квакуш – внебрачный сын Малибора, прижитый, дескать, от какой-то таинственной девы из рода давно умершего князя Гостомысла, дочь которого, Умила, приходилась матерью Рюрику. Да и сам Малибор – как, кстати, тут же и выяснилось – тоже происходит из древнего и почтенного рода, родственного Гостомыслу и Вадиму Храброму. Так что для волхвов все складывалось как нельзя удачно, не считая того факта, что Квакуш был больной на голову, о чем все в Новгороде хорошо знали. И знали, кто будет править от его имени. Это вполне устраивало волхвов, таким образом укреплявших свою власть и влияние – Малибор с Карманой опирались в основном именно на купцов из не особо богатых и какую-то часть бояр, привлеченных возможностью поживиться по велению богов общинными землями. Что боги повелят именно так, их в этом заверили Малибор и Кармана. Все волхвы, сказители, гадалки – в общем, весь «административно-психологический ресурс», все, так сказать масс-медиа были брошены на агитацию простолюдинов, составлявших большинство из мужиков-вечников. В этих волхвах, кудесниках и гадалках, в их громком декларировании близости к богам и состояла главная сила клана Малибора-Карманы. Слабостью же их неожиданно оказались деньги.

– Даже не всем волхвам заплатили, остальные же и близко не видали ни кун, ни гривн, ни резан, – засмеялся Ирландец и попросил, если возможно, плеснуть ему еще пива.

– Возможно, – улыбнулся Хельги. – Налей нам, Алуша! И себя не забудь тоже.

Опростав кубок, Конхобар продолжил свой рассказ дальше.

Другой влиятельный клан группировался, как правильно угадали ярл и Ирландец, вокруг боярина Всетислава. Богатые купцы, бояре, даже ушкуйники – разбойный люд, чем-то родственный викингам по укладу жизни, – в общем, все люди, не стесненные в средствах, хотели видеть правителем человека, который мог бы обеспечить их интересы и выгоду – навести порядок в окрестных лесах и на речных волоках, не допускать порчи монеты и обеспечить выход к богатым южным странам, в первую очередь – к могущественной Империи ромеев. А для этого нужно было подчинить себе Киев – ключевой город на пути из варяг в греки, что могло быть по плечу только сильному князю с многочисленной и мощной дружиной. По сути, клану боярина Всетислава было все равно, кто станет княжить, варяг или славянин, лишь бы он смог обеспечить их интересы.

– Волхв Малибор несколько раз тайно встречался с боярами, – понизив голос, доложил Ирландец. – О чем именно говорили – выяснить не удалось.

– Да что тут выяснять, догадаться можно, – пожал плечами ярл. – Наверняка Малибор обещал боярам немедленный поход на Царь-град и помощь богов, что немаловажно – нельзя забывать, что может совершить искренняя вера! Волхвы вполне могут уговорить самых влиятельных бояр – и чаша весов качнется в их сторону. А после победы, я думаю, с ними обязательно снюхается Дирмунд! Как говорят местные – рыбак рыбака…

Конхобар вздрогнул.

– Я тоже думал об этом, – тихо признался он.

– Надо проверить, не привезли ли волхвам серебро с юга.

– Ну, это вряд ли, – усмехнулся Ирландец. – Просто-напросто не успеют, реки-то еще во льдах, а зимние пути подрастаяли. Хотя если все затянется… Да, этот вопрос нельзя упускать из виду.

Хельги-ярл задумчиво уставился в стену. Он не мог себе позволить проиграть в битве за власть, и вовсе не потому, что, как и всякий викинг, так хотел властвовать. Вернее, не только поэтому. От него, именно от него, зависело сейчас – будет ли Северная Русь богатой и процветающей или сверзится в пучину усобиц и братоубийственных войн, а то и еще похуже – станет легкой добычей наползающего с юга Зла, ведь черный друид не преминет стакнуться с волхвами.