Шрифт:
Закладка:
— Почему они заперты? — спросила Нона. Она думала, что здесь могут быть книги о ядах. Но это…
Чайник усмехнулась и неохотно оторвала руки от книг:
— «Расскажи мне историю» — так начиналось любое обольщение.
— Настоятельница не хранит таких книг! — Нона почувствовала, что краснеет.
Чайник покачала головой.
— Ну, по крайней мере, не здесь. — И снова ухмылка. — Но предупреждаю тебя, юная Нона: книга так же опасна, как и любое путешествие, которое ты можешь предпринять. Человек, закрывающий заднюю обложку, может быть не тем, кто открыл переднюю. Относись к книгам с уважением.
— Я могу просто… читать их? — спросила Нона.
— В любое время, когда захочешь. Просто не бывай класть их обратно, когда будешь уходить. И не причиняй им вреда. Это мои дети. Мои старые кожистые младенцы. И у меня есть очень неприятный яд от Сестры Яблоко для любого, кто хотя бы загнет страницу.
— А как мне добраться до тех, что на верхних полках? — Нона поглядела на самую верхнюю полку, которая шла по всей комнате чуть ниже потолка.
— Вырасти! — Чайник удивленно посмотрела на нее. — Ты не захочешь читать ни одной из этих книг, маленькая Нона, пока не станешь выше ростом. — С этими словами она вернулась к двери. — Если я тебе понадоблюсь, я буду здесь с Сестрой Шрам.
— Ты его нашла? — Ара ждала у двери дормитория, когда Нона вернулась. Все остальные послушницы уже спали или переодевались в ночные рубашки.
— Да. — Нона прошла мимо Ары в комнату, крепко скрестив руки на груди. Лихорадка вонзила в нее свои зубы, и Нона хваталась за себя, что, казалось, помогало не дрожать. Она упала в постель, слишком замерзшая и дрожащая, чтобы раздеться, хотя ряса прилипла к ее потному телу. Клера и Ара смотрели, как она вытаскивает дощечку из внутреннего кармана одеяния. Со стоном она наклонилась, чтобы положить ее под кровать, чтобы тщательно нацарапанные инструкции не размылись.
— Значит, ты собираешься это сделать, — прошептала Клера.
— Да, — Нона откинулась назад. Рецепт был записан в книге Сестры Коппер из Скалы Джеррена, написанной более двухсот лет назад. Предупреждения были более страшными, чем у Гессы, но она его получит. У нее будет черное лекарство.
— Поторопись! — Клера стояла, прижавшись лицом к щели между двумя прутьями ворот, закрывавших вход в туннель. По другую сторону ворот лестница вела вниз, в комнату класса Тени. — Быстрее!
— Она идет так быстро, как только может, — сказала Ара.
Гесса ковыляла к ним, усердно работая костылем, ее больная нога болталась. Прислонившись спиной к стене, Нона вглядывалась в окружавшие их монастырские постройки, темные и безмолвные. Где-то ухала сова, а в темных углах сновали крысы. Ара открыла фонарь, слегка, чтобы провести Гессу внутрь.
— Смотри на ступеньки. — Нона двинулась, чтобы подхватить Гессу, если та упадет.
— Здесь. — Ара приоткрыла колпак фонаря настолько, чтобы его свет залил ворота.
Солнца не будет еще час: фокус прошел, камни потеряли его жар, звезды спрятались в угольном мешке неба. Шли серые часы, когда человечество крепко спало, а мир стоял открытым для смелых.
Если какая-нибудь послушница в дормитории Серого Класса поднимется, чтобы воспользоваться Необходимостью, она обнаружит, что фонарь исчез. Кроме того, есть опасность быть обнаруженными теми монахинями, которые должны открыть пекарню этим утром, или Сестрой Сало, или одной из ее Красных Сестер во время ночного патрулирования.
Гесса подошла к воротам. Свет фонаря, упавший на ее лицо, показал кривую полуулыбку и спокойствие, которое, как учила Сестра Сковородка, приводит истинную кровь на Путь. Гесса положила руку на замок.
— Не взрывай его! — Нону охватил внезапный страх, а вместе с ним образ разрушенных ворот и Сестры Яблоко, стоящей перед ними в лучах утреннего солнца.
— Путь проходит через нас, как наша подпись, написанная на мире. — Гесса, казалось, цитировала Сестру Сковородка. — Мы сложны и изменчивы, как и наша подпись. — Рука Гессы привлекла внимание Ноны. Она не светилась, но почему-то казалась ярче и реальнее, чем все вокруг. — Но не замок. Замок — это простая вещь, независимо от того, как он может быть сконструирован. Он закрыт или открыт. Его нить произносит одно слово или другое. И если… я схвачу... эту нить и потяну.
Щелчок замка заставил их всех вздрогнуть.
— Я возвращаюсь, — сказала Гесса.
— Вы все. — Нона взяла у Ары фонарь.
— Но не я! — Ара протянула руку, чтобы забрать фонарь.
Нона отстранила фонарь от нее.
— Один может искать так же легко, как и трое. Я справлюсь без тебя.
— Ерунда. Если нас будет трое, мы сможем охватить больше территории. У нас мало времени! — Брови Ары сошлись на двух вертикальных линиях, которые появлялись прямо над ее носом, когда она упрямилась.
Нона распахнула ворота ровно настолько, чтобы войти самой.
— У нас есть всего один фонарь. Мы не можем разделиться. Пусть накажут только одного из нас, если поймают. — Она закрыла за собой ворота, когда Ара потянулась к ним. — Помогите Гессе вернуться. Она может споткнуться в темноте.
Клера, казалось, приняла эту логику или поняла, как сильно ей не хотелось оказаться в черном списке Отравительницы. Так или иначе, она взяла Гессу за руку и начала помогать ей подниматься по ступенькам.
— Но ты же отравлена! — запротестовала Ара. — В этом-то все и дело. А что, если тебе там станет хуже? И мы тебе понадобимся?
— Если меня поймают, у меня будет оправдание: меня отравили. Мне нужны эти ингредиенты. У вас двоих нет никакого оправдания. — Не дожидаясь ответа, Нона поспешила вниз по туннелю, уверенно ступая по знакомым ступенькам.
Как только Нона миновала дверь в пещеру класса Тени, дальше она могла полагаться лишь на одно старое воспоминание. Сестра Яблоко вела ее и Настоятельницу Стекло по этому туннелю в железных колодках. Чтобы добраться до карцера, где они провели ночь, Сестра Яблоко провела их мимо полудюжины перекрестков, где туннели расходились и уходили в черные тайны Скалы Веры.
У подножия лестницы Нона какое-то время наблюдала за пляской пламени своего фонаря, потом отвернулась от него и стала смотреть на воспоминание о его танце, написанное на темноте. Из всех путей к ясности, которые показывала ей Сестра Сковородка, больше всего подходил Ноне именно этот. В течение следующих нескольких минут транс окутал ее своими холодными, покалывающими объятиями, каждая тень становилась все более осмысленной, каждая деталь в стенах взывала к ее вниманию.
В воздухе стоял металлический запах, запах глубоких мест. Нона дрожала, хотя влажный воздух не был особенно холодным. Мысленным взором она увидела себя и свой крошечный мерцающий огонек, входящих в огромный лабиринт. Сестра Правило однажды показала им слепок туннелей внутри муравьиного холма, такой сложный, такой невероятно запутанный, что Нона спросила себя, как вообще муравьи находят выход. Сегодня она была муравьем.
