– Жар в груди не связан с песней, – констатировал Морион, всматриваясь в его лицо. – Маленький принц зря развел панику. Удивлен, что ты такой капризный.

– Я вовсе не капризный. – Люциан вжался в стенку, пытаясь оказаться как можно дальше от демона. – И откуда вам знать, с чем связан жар? Вы ведь демон, а не лекарь.

– Может, в прошлой жизни я был лекарем? Я могу быть кем угодно, потому осторожнее с суждениями. – Спрятав гуань в поясной мешочек, Морион поднялся с кровати и перевел тему: – Маленькому принцу пора повзрослеть и забыть о коконе из любви и заботы, в который его укутали родители. У тебя в голове много лишних мыслей, а в душе – тягостных переживаний, и все это мешает твоему развитию. Из-за этого ты чуть не умер в том лесу. – Он отошел к двери и, обернувшись, одарил Люциана укоризненным взглядом. – Научись отбрасывать эмоции, думать рационально и анализировать ситуацию. Вся твоя магия базируется на том, хорошо ли ты себя контролируешь. Пока ты слаб разумом, ты слаб как заклинатель.

Услышав чужие упреки, Люциан почувствовал укол боли. Неприятное вязкое чувство закралось в душу.

Его воспитывали в постоянной заботе, дарили много внимания и уберегали от проблем и напастей. Он рос, и у него всегда все получалось, а если не получалось, то окружающие просто говорили, что развитие способностей лишь вопрос времени. Никто не винил его в неудачах – оправдывали это обстоятельствами и хвалили за успехи.

Вот почему слова Мориона задели. Люциан не считал себя слабым, но, если верить его суждениям, он таковым был. Но почему до сих пор ему об этом никто не сказал?

Морион оставил его наедине с мыслями. Наверное, впервые за прошедшие дни. Обычно, когда Люциан не спал, демон находился рядом и постоянно занимал его мысли, а сейчас он дал ему время поразмышлять в одиночестве и гнетущей тишине.

Конечно, Люциан мог проигнорировать наставления демона, но не стал. Он и правда не всегда мог взять под контроль свои чувства, и именно это помешало ему выбраться из-под упавшей лошади и дать отпор бларгам. Но смог бы он выстоять, если бы в тот момент не лишился магии? Удалось бы ему спасти себя и, возможно, помочь остальным? Покинуть завесу и выпустить сигнальный огонь? Если бы он смог это сделать, то выжили бы его родители?

У него в голове крутилось так много вопросов, но не было ни одного ответа.

Люциан стиснул зубы до скрежета и сжал в кулаке одеяло.

Как после всего пережитого он должен взойти на престол вместо отца и взять на себя защиту тысяч людей, если не смог ничем помочь в какой-то жалкой деревушке? Его же убьют собственные советники или же придумают, как сместить! Клан Луны не создан для слабых, у его истоков стояли настоящие убийцы, сможет ли мальчишка нарастить силу всего за пару недель? Обратить мягкое теплое нутро в твердый лед? Избавиться от наивности и обучиться расчетливости?

Он не был готов к таким переменам. Смерть родителей стала слишком внезапной, и у него даже не было времени к ней подготовиться.

Слезы отчаяния увлажнили его щеки.

Когда в комнату зашел Морион, чтобы передать сонное вино, Люциан уже плакал, в отчаянии шепча имена отца и матери. Одеяло в одном месте было ощутимо влажным от слез.

С хладных губ демона сорвался усталый вздох. Он поставил пиалу на прикроватную тумбу и сел на стул около кровати, вытянув скрещенные ноги и сложив руки на груди.

– Похоже, мои слова сломали тебя, – тихо сказал он, глядя на сгорбившегося мальчишку. – Хорошо, что ты решился выплакаться. Есть слезы, которые необходимо выпустить, чтобы в душе все перегорело.

Люциан всхлипнул и поднял взгляд на Мориона. Выражение лица демона было холодным, а слова звучали бесцветно. Он словно стоял за толстым стеклом, позволяя себя видеть, но не приблизиться. Находился здесь, но в то же время где-то далеко.

Люциан почувствовал себя еще хуже. Он остался без родителей, с одним лучшим другом и близкой подругой, которых здесь не было. Никто не мог поддержать его словом, никто не мог обнять и подставить плечо. Еще несколько недель никто не будет знать, что деревня сгорела, а трупы там продолжат гнить, медленно становясь частью земли.

Люциан поморщился и скрипнул зубами, пытаясь сдержать рвущийся из глотки крик отчаяния. Водопад слез хлынул из глаз с новой силой. Он опустил голову, скрывая лицо за спутанными волосами, чтобы не смотреть на бездушного демона.

Морион снова вздохнул, а его голос прозвучал так, словно он не привык говорить нечто подобное:

– Я тоже потерял семью, – сдавленно произнес он, словно выталкивал из себя то, что пытался забыть, – когда был молод. Мне пришлось возглавить народ, хотя я не был к этому готов. Я тоже остался один и могу точно сказать, что в ближайшие годы маленькому принцу придется тяжело, но ты не должен сдаваться. – Морион протянул руку и убрал волосы с чужого лица. – Из тебя выйдет хороший правитель, не позволяй другим занять твое место.

– Я не справлюсь… – прошептал Люциан. – Никто не восходил на престол в таком возрасте. Я даже не достиг третьей заклинательской ступени, я обычный адепт. Я не готов.

Морион откинулся на спинку стула и снова скрестил руки на груди.

– Никто не получал божественное оружие раньше четвертой заклинательской ступени, а ты получил на второй. Никто не выживал после встречи с могущественным, но тебя он спас. Никто не оставался в живых, пробыв в одной комнате со мной так долго. Ты не думаешь, что давно играешь не по правилам и во многом превосходишь остальных?

Люциан перестал плакать и навострил уши.

– Не недооценивай себя, юный принц. Никто не говорил, что жизнь будет легкой, ты должен не искать свое «я», а создавать его. То, что ты умеешь уже сейчас, лишь начало того, на что ты будешь способен потом. Борись, пока смерть не придет забрать твою жизнь, ведь нет ничего хуже, чем не проснуться завтра.

– Хватит ли моей борьбы, чтобы справиться с грядущим? Разве борьба слабого против сильного поможет ему победить?

– Если слабый хитер, а сильный глуп, то возможно все. – Морион лениво поднялся со стула, чтобы пересесть на кровать. – Жизнь слишком непредсказуема, чтобы делать ставки на победу до того, как начнется бой. – Он достал гуань. – Сыграть тебе на ночь? Время позднее, сегодня ты достаточно подумал, пора отдохнуть.