шевельнулась, веки приподнялись и упали.

— Ты пришла…

Я уселась рядом и облокотилась на толстую шею. Очередной приступ согнул меня вдвое, но приступ-то прошел, и я смогла говорить. Подумаешь, боль! И на тошноту плевать! И не такое терпеть приходилось! Я справлюсь, и Виола справится! Обязательно!

— Ты поправишься. Я знаю, что с вами происходит. Мы справимся.

Виола выдохнула. Из ноздри драконицы выкатилась небольшая капелька крови.

Ей было очень плохо, я это понимала.

И знала, что драконы отвратительно переносят недомогания.

Ну не умеют они их переносить!

Не знают, как это делать! Ладно еще — раны! Но все остальное драконам настолько не свойственно, что ввергает их в панику. А страх еще усиливает боль.

— Если я умру, я не утащу тебя за собой.

— Не говори глупости. Ты не умрешь…

Наш разговор оборвал тихий вскрик.

Мариса стояла на коленях и обнимала за шею темно-красную крупную драконицу.

— Она говорит, ее зовут Эстанс.

Эс Хавьер выругался вовсе уж безнадежно.

— Сидите смирно. Я скоро вернусь. Говорите, температура на пределе?

— Да. Где-то сутки.

— Может, получится и раньше. Проверим. Там, в углу, вода и черпаки. Сможете напоить дракониц?

— Сможем, — тихо отозвалась я.

Мариса решительно кивнула.

Нам все было понятно.

Как это — таскать воду, содрогаясь от рвотных спазмов, падать, подниматься, снова, почти ползком, идти и тащить ведро, и выливать воду в клыкастые пасти, и уговаривать проглотить…

Массировать шеи, гладить и чесать гребни специальной чесалкой, разговаривать, успокаивать и уверять, что они поправятся… Мариса мне почти не помогала.

Выбор… оглушает.

Ошеломляет, заставляет терять себя в потоке чужих мыслей и чувств, и подруга сейчас могла только лежать. И тоже корчиться от боли.

Ее Эстанс тоже было плохо. Мариса хоть и воспринимала это чуть полегче, но — ненамного.

Ну почему, почему всегда я⁉ Я тоже хочу лежать, и глазки закатывать, и чтобы за мной ухаживали… не будут? Вот и плохо.

Даже сопли мне вытереть некому.

Я провела по лицу рукой, вытирая сопли, увидела на ней красную полосу, и даже не удивилась. Конечно, полопались сосуды.

Конечно, пошла кровь из носа.

И наплевать. И снова наплевать…

Мне важно, чтобы драконы выздоровели. А какую цену за это заплачу лично я…

Да любую!

Только возьмите! А там и я расстараюсь…

Даннара, ты меня слышишь⁈ Совести у тебя нет! Дать мне Виолу — и тут же отнимать? Сдохну — лично к тебе явлюсь! Призраком приходить буду! Из ада выползу! Барельефом впечатаюсь!

Ну дай ты мне какое-нибудь решение!

Я же даже не знаю, сработало мое предложение — или нет. Будут его применять — или нет…

Я могу только ухаживать за драконицами и подругой.

Ждать, ждать, ЖДАТЬ!!!

Следующее ведро воды я вылила себе на голову. Помогло откровенно плохо, но хоть кровь смыла.

Ничего…

Они живы.

Мы еще держимся, слышите! Мы еще живы!

Глава 13

Интерлюдия

Эс Матиас Лиез с некоторых пор терялся в собственных чувствах и мыслях. Раньше все было просто.

Вот Академия.

Вот он сам, будущий драконарий.

Вот сестра, первая красавица Академии, она сделает достойную партию.

Вот его приятели, его свита и подчиненные. Это правильно.

Вот Каэтана Кордова. Серая мышь. Ее можно травить и самоутверждаться. Просто так, от нечего делать, потому что Выбор пока не прошел. Потом-то Матиасу стало бы не до нее.

В какой момент все полетело кувырком?

Когда Каэтана едва не умерла? Или позднее? Когда она чуть не убила их с Эстебаном?

Кому расскажи, не поверят! И все же, все же… это была именно она. Матиас помнил ее лицо, когда она била его, потом Эстебана…

Она была спокойна и сосредоточена, в том-то и дело. Ни азарта, ни ненависти, ни злости — ничего. Словно она делает то, что надо.

Спокойствие и холодный расчет.

Своим глазами не поверишь, как увидишь. Жутковатое чудовище, которое спокойно избило их — и снова — серая мышь. Такая же забитая, с тем же жалобным взглядом…. Ему все приснилось? Но эс Хавьер был непреклонен. Родители попробовали действовать через эса Чавез, но проклятый бастард уперся — и не своротишь. Без объяснений, но с явной угрозой. Матиас вспомнил свой разговор с эсом Хавьером и даже зубами заскрипел.

Матиас был уверен, что это из-за Каэтаны.

Не девушка — загадка. И как же Лиезу стало интересно! Захотелось вскрыть ее, разобраться… подсознательно он чувствовал, что можно прожить жизнь и не понять ее… какая она — Каэтана?

Мариса говорила про влюбленность, но Матиас не видел ничего. Так себя не ведут, когда любят. Нет, не ведут… Каэтана не смотрела на Эдгардо Молину, не ловила его слова, не… она вообще ничего такого не делала.

И на Матиаса она не смотрела. Вообще. Перешагнула — и мимо.

Матиас понимал, что и второй раз она поступит точно так же. И… он готов был спровоцировать девушку,, но — Хавьер т-Альего предупреждать дважды не станет.

Один раз.

А потом эс Лиез навсегда потеряет шанс стать драконарием.

Этим Матиас рисковать не мог.

Потом изменилась сестра. Она становилась другой, и Матиас не мог понять, что происходит с Марисой. Вроде бы так же улыбается, ходит, а что сблизилась с Каэтаной, так это и понятно. Он сам попросил об этом сестру.

Но начало проскальзывать в Марисе что-то такое…

Взгляд? Жест? Интонация?

Матиас не мог понять, но ему это не нравилось. А сестра улыбалась, и смотрела спокойно, и до странности напоминала Каэтану.

Матиас пробовал ухаживать, но