Наоки унижала всех остальных. К слову, чрезвычайно эффективно. В результате к моменту нашего появления в туалете четыре из десяти старшеклассниц были поломаны по полной программе, а оставшиеся успели допереть, что не на тех нарвались, и из гордости пытались сделать хоть что-нибудь.

Ага, так им это и удалось: когда я втоптал в пол «свою» Земляничку и развернулся на месте в поисках следующей цели, выяснилось, что пинать, по сути, уже некого: «осчастливленную» мною Огневичку добивала Наоки, Дауд кошмарил Водяницу, Лиджуан — Воздушницу, Ларс помогал Эиру со второй Ледышкой, а напрочь деморализованная менталистка сидела у умывальников на корточках, держала руки над головой и умоляла ее не бить!

Не стали. Хотя, признаюсь, так и подмывало. Но в коридор все-таки выбросили. Следом за поломашками. Дабы и она засветилась в «репортажах» с места происшествия, к которому уже подтягивались «корреспонденты». А потом Валя оглядела Воздушницу, валявшуюся на полу с задравшейся юбкой в позе из категории «похабнее некуда», и насмешливо фыркнула:

— Ну да, трусов, считай, что нет. И сиськи как у Земляничек. Но для того, чтобы претендовать на внимание моего господина, этого недостаточно!

— Она была другого мнения! — хохотнула Наоки, все еще пребывавшая в боевом режиме. — А еще была уверена, что нам можно ставить ультиматумы…

— Что за ультиматумы? — заинтересовалась Лиджуан.

— Нас обещали не бить по два раза в день. Если мы перестанем мешаться под ногами.

— О-о-о, как великодушно! — восхитилась китаянка, потом перестала валять дурака и одарила менталистку очень недобрым взглядом:

— Передай этим… тупым садам персиковых цветов, что их следующее появление в нашем корпусе закончится еще плачевнее.

Судя по выражению лица уроженки Поднебесной Империи, фраза про сад являлась оскорблением. Но на китайском я не говорил, поэтому мысленно пообещал себе как-нибудь выяснить, что это значит, и счел, что спектакль пора заканчивать. Поэтому повернулся к Варваре, Мавии, Кнуту и Щелчку, сдерживавшим натиск телохранителей поломашек, и махнул рукой:

— Пропускайте, а то девчата, не дай бог, загнутся.

Потом почесал затылок и повел нашу компанию к другому женскому туалету, только расположенному этажом выше…

…Четвертого урока фактически не было. Нет, преподаватель физики делал вид, что что-то объясняет, а мы старательно изображали внимание, но при этом жили в трансляции с аукциона Раисы Александровны и тихо дурели от сумм, озвучиваемых потенциальными покупателями! Миллион? Два? Ха!!! Первый из десяти лотов ушел за семь шестьсот пятьдесят. Второй — за девять сто. Третий — за двенадцать ровно. А торги за последний начались с двадцати одного и закончились на безумной цифре тридцать семь семьсот!!!

Я отказывался понимать, кто и как сможет отбить столь сумасшедшие деньги, но Аль Сауд, правильно истолковавший мой одуревший взгляд, помог увидеть ситуацию под другим углом:

— Лют, эти прошивки приобрели не гонщики, а состоятельные фанаты. Чтобы впоследствии купить «Искорки», как у самой Суккубы, залить в них те самые прошивки и млеть от ощущения собственной крутизны! Кстати, если она когда-нибудь выставит на торги любой из своих боевых болидов, то цена на него наверняка зашкалит за полмиллиарда!

В этот момент откуда-то сзади донесся голос Ермолаева:

— Надо же, как выгодно, оказывается, быть автогонщиком!

— Николай Борисович, вы забыли добавить слово «Великий»! — желчно уточнил преподаватель. — А оно меняет все. И еще: чем завидовать, займитесь тем, что интересно вам, и постарайтесь добиться такой же приставки. Тогда все, к чему будете прикасаться вы, тоже станет бесценным…

Достойно ответить на это предложение парень не смог — пробурчал что-то непонятное и заткнулся. А я вывел на линзы МДР сообщение от Янки и невольно улыбнулся:

«Лют, твоя старшая сестричка в одночасье превратилась в одну из самых завидных невест всея Руси! Ты готов отгонять от нее женихов⁈»

«Может, все-таки „спасать“?» - набрал я, но вовремя сообразил, что шутить на эту тему подло, торопливо стер предложение и напечатал новое:

«Конечно: женихи, клюющие на деньги, будут дохнуть еще на дальних рубежах!»

Когда перечитал это сообщение, вспомнил о казни начальника Службы Внешней Разведки Великобритании, запланированной на полдень по времени Стокгольма, и невесть в который раз за утро задался вопросом «Смотреть или не смотреть…» С одной стороны, смотреть, как живой человек превращается в ледяную скульптуру и после попадания чего-либо типа ледяного копья рассыпается на мелкие осколки, не хотелось от слова «совсем». А с другой… с другой тварь, которую собирался уничтожить Ульрик Эрикссон, был личным врагом нашего Ларса, а значит, парня надо было поддержать.

«…а потом пойти на обед и умять что-нибудь мясное!» — мелькнуло на краю сознания, затем я отрешенно порадовался тому, что за годы жизни в роду Рарогов и тренировок с пестунами привык и к крови, и к увечьям, и к смертям, волевым усилием задвинул куда подальше осточертевшие мысли и записал домашнее задание, продиктованное преподавателем. А потом раздался звонок на перемену, и класс вывесил над столами голограммы, демонстрирующие эшафот на Большой Площади столицы Швеции.

Правда, не весь — Ларс, встав с места, подошел ко мне и криво усмехнулся:

— Показательная казнь — мероприятие, которое длится от сорока минут до часа. Говоря иными словами, до начала основного действа еще далеко. Значит, мы запросто успеем добраться до ресторана и заказать себе поесть…

…Добраться до ресторана мы действительно успели. Более того, успели перекинуться парой слов с Яной и Галей, приперевшихся в кабинет раньше нас, и даже вывесили голограммы с меню. Но стоило в него вчитаться, как у Эрикссона ожил комм. Парень, конечно же, принял звонок и буквально секунд через десять пошел красными пятнами. Следующие минуты полторы угрюмо молчал. А потом с трудом выдавил из себя слово «Хорошо…», оборвал связь, поиграл желваками и уставился на меня:

— Звонила мама. Сообщила, что… Элиас уже в Великом Новгороде и едет во дворец. Вроде как извиняться. Просила приехать и меня. А я… я не знаю, надо мне это или нет!

Я понимал, что давать советы в таких ситуациях — дело неблагодарное, но все-таки озвучил свое мнение:

— На мой взгляд, ехать надо. Сразу по двум причинам. Во-первых, тебя попросила матушка, а значит, это по каким-то причинам надо ей. И, во-вторых, имеет смысл выслушать и его. Хотя бы для того, чтобы попробовать понять, насколько этот человек искренен.

Швед ушел в себя, некоторое время обдумывал эти утверждения, а затем вздохнул:

— Ты прав. Поеду.

— Поедем… — уточнил я, и отмел его возражения, даже не дослушав: