И вот, впереди расстилается поле.

Я оборачиваюсь, смотрю на холмистую гряду, простирающуюся вдоль озер. Вершину, с которой мы спустились, укрывал могучий лес с величавыми кронами.  Деревья росли прямо у отвесного склона, над утесом свисали голые корни. Чуть ниже показалась радуга. Там, с шумом, вниз, падал поток воды. Водопад, видимо, был образован ручьем, протекающим как раз между двумя могучими дубами, с грохотом, падающим вниз, а затем, протекая по мокрому лугу, соединяясь с другими родниками, образуя болотце, где я чуть не потеряла обувь. Но о неприятностях я снова стала забывать. Столь чарующим казалось волшебное зрелище, которое подарила здешняя природа.

Неужели такая красота может таить в себе опасности? – думаю я. Но на собственном опыте знаю: может.

Поле расстилалось перед нами, заполненное цветами полевых растений и запахом диких трав.

Отдельными столбами, вторгаясь в степную безмятежность, стояли каменные обелиски. Впрочем, они не нарушали гармонии и вместе с долиной, с колосящимися травами, были частью целого. Казалось, это не просто камни, а в каждом из них жил древний дух могучего и мудрого существа. Если присмотреться, можно было заметить, что иногда в степи стояли по два три истукана, а кое-где обелиск возвышался в гордом одиночестве, проводя свою долгую и одинокую жизнь, предаваясь мудрому размышлению и созерцанию.

Знаю, что и на Земле есть такие же мегалиты. Путники приходили к ним на поклон, набраться мудрости и приобщиться к вселенской гармонии. Люди приходили учиться у свидетелей прошлого. Но все камни: и большие, и малые, почитались. На некоторых из них были вырезаны рунические письмена и магические знаки народов, след которых давно уже был засыпан песком вековых ветров и порос травой. Далеко не каждый мудрец мог прочитать эти послания веков.

– Что это за руны, Алан? – спросила я.

– Местные племена, вроде тех, что тебя чуть не съели, почитают их за идолы некоего Дракона. Там записаны священные тексты, Легенда о Драконе.

Я сама не заметила, что Алан не просто шел рядом, но что мы держались за руки.

* * *

А ты тоже добрый, такой же хороший, как Валентин. С тобой спокойно рядом! – убаюкивала себя я мыслями об Алане.

Вот только почему ты не Валентин? А тогда кто? В этом странном, чуждом для меня мире.

Мы шли вдвоем, и это был мир не наш, не людской. Здесь обитали только опасные существа, вроде местных кровожадных племен, дикой растительности и каменных древних изваяний.

Казалось, само присутствие наше здесь было невозможным. Но мы шли, шли по степи, разговаривали, пока не достигли следующего спуска, снова оказавшись на крутом берегу, и опять мы по крутому склону осторожно, небольшими шагами идем вниз.

Там, в тени кустарника, у размытого водой изгиба крутого берега, был припрятан плот, собранный из бревен, переплетенных лианой, волокнистой и грубой, как толстая веревка. Алан помог мне забраться, а затем оттолкнулся шестом от берега. И мы поплыли. Достала из рюкзака и постелила на доски покрывало, чтобы было удобно присесть и расслабленно наблюдать сменяющиеся пейзажи.

* * *

Плыли мы долго. Стемнело. Земля голубым шаром отражалась в реке.

– Если хочешь, поспи. – Сказал Алан.

– Хорошо, как устанешь следить за плотом, разбуди. Сменю вахту. – Предложила я. Немного поворочилась и уснула.

Снился мне Валентин. Я снова была в его музыкальном домике и слушала музыку. Возлюбленный мастерски умел изобразить шум ветра и плеск воды.

Проснулась я с первыми лучами солнца.

Алан также неутомимо стоял на краю плота, наблюдая окрестности.

– Чего не разбудил? Утомился, наверное, всю ночь на посту быть?

– Ты дороги не знаешь. А я не устал.

Это какие же нечеловеческие силы нужно иметь, чтобы выстоять всю ночь, удивилась я. Но ничего не сказала.

* * *

Плот мерно двигался по реке, степные берега постепенно сменялись деревьями. Кроны ракит и ольхи свешивались к самой воде. Мы плыли в тени этой влаголюбивой растительности. Жизнерадостно розовели кусты сакуры.

Я подошла к краю плота. В воде отражалась листва и разглядеть дно не удавалось. Лишь стаи рыбок мельтешили у поверхности. Я обернулась. Алан загадочно разглядывал меня. Подошла ближе. Спутник неловко попытался обнять меня и чмокнуть в щеку.

– Ну Алан, ну подожди. Не надо ко мне приставать с объятиями и поцелуями. Надо еще научиться быть друзьями… для начала – сказала ему я.

Неудачливый соблазнитель отшатнулся, и, похоже, обиделся. Опустился на покрывало и задумчиво глядел вдаль.

Я села напротив.

– Ну чего ты?

Алан молчал.

– Так Валентин ты или нет. – Думала я про себя. – С одной стороны, да, обаятельный, даже обходительный, знает толк в музыке. А с другой стороны… что-то да нет. И ничего, ничего не помнит из того, что Валентин не мог забыть. Вот Тенебриус, он ли, не он, так у него были общие с Флорентиной воспоминания. А этот… не знает ничего. Может вспомнит.

– Ну не сердись. На, возьми! Для хорошего человека. – Нацепила на его шею медальон, подаренный водяным. Бирюзовый скарабей в серебряной оправе. – Тебе идет!

– Зачем? – Удивился Алан.

– На удачу. И может, все у нас получится.

А про себя подумала: как там говорил водяной? Поможет открыть истину? Вот и узнаем, Валентин ли, просто хороший человек, или кто ты на самом деле? Подождем, посмотрим.

* * *

Река утопала в прохладе ветвей склонившихся над руслом деревьев. Местами берега было сложно рассмотреть, так как мангровые заросли утопали в лиманах, образованных разливами реки.

И опять чувство тревоги бросало семена беспокойства в мою душу. Мне казалось, что кто-то преследует нас, следуя за плотом, вдоль реки, прячась в листве.

Этот опасный мир приучил меня к бдительности. Я смотрела по сторонам и все чаще замечала, что вдруг одна ветвь едва зашевелится, что с другой кроны внезапно осыплются все капли, где-то промелькнет еле уловимая тень.

Быть может, это те пигмеи, что пытались заполучить меня на ужин?

– Алан, как ты думаешь, это вновь они?

– Я не знаю. Да, здесь полно хищников. Но есть и безвредные, но очень любопытные создания.

– Они не нападут на нас?

– Я думаю, пока мы на плоту, опасаться нечего, но бдительности терять не стоит.

Река совсем разлилась, что, похоже, это уже не болотные берега, покрытые древостоем, окружали нас, но сами деревья росли в воде. Мы заплыли в рощу. Течения здесь не было, и Алан принялся править наш плот шестом. Вода была чистая, но спокойная. Местами водоем порос ряской, кое-где водорослями. Я села у самого края плота и смотрела в воду. Мы плыли среди кубышек и кувшинок, которые на моей родине называли водяными лилиями. Где-то под водой были затоплены коряги.