именно они носят те странные брони с эмблемой, которые мы видели у болота. Других людей среди обслуги почему-то нет. А коарани, как я выяснил, все до единого обладают магией. Причем слуги получают от своего хозяина какой-то определенный дар: кто-то готовит, кто-то моет полы, кто-то шьет обувь или одежду… и они почти ничего не делают своими руками. Более того, иметь такой дар – огромная честь, так что они искренне гордятся своими способностями, даже если это – всего лишь умение безупречно драить полы.

Я наморщила нос.

– Не знаю, насколько это энергетически оправдано, но вчера я услышала от повелителя то же самое. Меня это удивило – никогда прежде не слышала, чтобы у нас магами становились, а не рождались. С другой стороны, коарани с рождения предрасположены к магии, так что, может, повелитель на самом деле не открывает дар, а всего лишь задает ему направление. Но при этом вольно или невольно накладывает ограничение на дальнейшее развитие.

Господин Иггер наклонил голову.

– Ниг утверждает, что ограничение накладывается умышленно. И слуги, что удивительно, соглашаются на такой ущербный дар лишь для того, чтобы попасть во дворец.

– Они что, в пещерах живут? – хмыкнула я. – Им податься больше некуда, раз люди готовы на такие жертвы? Здесь нет зим, если я правильно поняла, ливней, извержений вулкана и других стихийных бедствий. Вечное лето, плодородная земля, ровная погода, как на курорте… да скажи кому из наших магов, что его оторвут от этого рая и пригласят во дворец, но только после того, как урежут дар – долго ли простоит тогда Валлион?

– У коарани нет другого выхода, – негромко обронил командир. – За пределами дворца магией им пользоваться категорически запрещено. За нарушение этого правила любому жителю грозит изгнание на болота. А поскольку там обитает немало нежити, то фактически это означает смертную казнь.

– Вот как, – поджала губы я. – Интересно, чем вызвано такое жесткое ограничение?

– Ниг утверждает, что чрезмерное обращение к магии может повредить установленный над страной Купол. И что безопасно ее использовать можно только в пределах дворца, на котором стоит какая-то хитрая защита. Защиту поддерживает владыка, и он же определяет степень доступности магических умений для каждого существа во дворце. Поэтому тут такое жесткое разделение на ранги и поэтому коарани рады уже тому, что могут использовать хоть какую-то часть своего дара.

Я вздохнула.

– Понятно… что еще удалось узнать?

– Элойдэ-шаэрэ – сравнительно небольшая страна, – задумчиво проговорил командир, прислонившись спиной к стене. – И одна-единственная на весь этот так называемый «мир». Городов тут всего два: в одном из них мы, по сути, живем, потому что дворец владыки можно смело назвать городом, а второй городок расположен где-то на севере, ближе к Гиблому болоту, которое окружает здешние леса со всех сторон. Размеры «мира» точно выяснить не удалось – Ниг никогда прежде не покидал пределы дворца и первого круга деревень вокруг него…

– А тут что, деревни кругами расположены, как спутники вокруг солнца? – удивилась я.

– Так удобнее организовывать снабжение. Во втором городе наш маленький друг тоже никогда не был, и до поступления на службу работал в одной из деревенек в должности простого возделывателя земли. Затем ему повезло пробиться наверх, и вот, собственно, тогда-то и началась его настоящая жизнь… впрочем, думаю, вас интересует совсем не это, – неожиданно усмехнулся господин Иггер. – Я уточнил насчет дворца и отдельных его помещений и вот что выяснил: он на самом деле огромный, с множеством «крыльев», обширным подземельем и Айдовой бездной всевозможных помещений. В большинстве из них Ниг за два года безупречной службы даже не побывал, а в некоторые ему до сих пор категорически запрещено заходить. Например, в дворцовый сад или в личные покои повелителя. Из тех, что он вспомнил, оказалось три с половиной десятка пустующих комнат для гостей, еще столько же – занятых некими личностями, о которых он ничего не знает. Порядка сорока или около того отдельно стоящих зданий, шестнадцать кухонь, целых три этажа‚ а местами и четыре-пять‚ всевозможных коридоров. Море тоннелей. И много чего еще, чего устанешь перечислять. Сад, со слов Нига, расположен внутри дворцового комплекса и со всех сторон закрыт стенами, так что посторонние туда не попадут. Однако размеры этого сада огромны – он занимает почти все доступное пространство между зданиями и тянется так далеко, что за один или два дня его точно не пересечь насквозь.

– Я поняла, – замедленно кивнула я, отметив про себя очередную странность. – Что-то с обстановкой снаружи и нашему местоположению уточнили?

– Почти ничего, – неохотно признал командир.

– Почему? Заклятие не пустило посмотреть на вид из окна?

– С нашей стороны оказалось ничего не разглядеть: днем слишком яркое солнце, поэтому осмотреться невозможно, а ночью не видно ни зги, потому что небо становится абсолютно черным, а луны или звезд даже отсюда не видать.

– Со сменой дня и ночи что-то выяснилось?

– Да. Солнце действительно искусственное, потому что включается и выключается мгновенно – как по команде. Сперва светит, как сумасшедшее, а потом – р-раз, и все: тьма такая, что хоть глаз выколи. Ни рассветов нормальных, ни закатов… все окна потому и занавешены, что по утрам во время такого «включения» глаза обжигает, а вечером мгновенно слепнешь, хотя магические светильники включаются практически сразу. И поймать момент этого перехода, чтобы что-то увидеть, невозможно. Но самое плохое не это, миледи: вчера Дром все-таки попытался посмотреть в окно после заката, но за всю ночь… и лично мне это кажется подозрительным… снаружи не промелькнуло ни единого лучика света.

Я насторожилась.

– Хотите сказать, что он не увидел другого крыла замка?

– Нет, миледи, – вздохнул, виновато понурившись, Дром. – Командир правильно сказал: там ни зги не видно. Все черно, как в…

– Хароне, – с улыбкой закончила я, и он смутился. – Хорошо. А в балконное окно кто-нибудь смотрел? Какие-нибудь ориентиры видели? Гору, холм, деревья, здания, приметной формы облако… хоть что-нибудь?

– Нет, миледи, – покачал головой Дэл. – Я сегодня полдня там проторчал, пытаясь посмотреть сквозь щелочку в шторе. Абсолютно ничего не видно даже ночью – ни проблеска света, ни огонька, ни маяка, ни свечки. Как будто мы в пустыне, а дворец на самом деле – лишь плод нашего воображения.

– А звуки?

– Ничего, – поморщился Дэл. – Полная тишина в округе. И я не могу сказать, то ли это окна такие толстые, что ни звука снаружи не пропускают, то ли этих звуков вовсе нет. Хотя лично мне об этом думать как-то не хочется.

– Ты прав: это нехорошо, – пробормотала я. – В моих комнатах