Герой осознал этот тайный обряд,

Когда оказался за многие мили.

В далёком краю никого он не знал,

Но к жизни помог ребёнка вернуть,

Прекрасную деву здесь повстречал,

И с ней отправляется в свой дальний путь.

Злобным адептам настанет конец,

За их головами идёт тёмный жрец.

Часть 5. «Песнь мира о былом»

Блуждая в виденьях, я выход искал,

Последний луч солнца мне путь указал,

Но скрылось светило, и мрак всё объял,

И в то же мгновенье я цель потерял.

Глава 23. «Хальта»

Порт Хальты. То самое место, что соединяло этот маленький остров с Головой Дьявола, казалось, что оно должно быть очень оживлённым с постоянными толпами людей, кто решил отправиться на рыбалку или покинуть этот край и перебраться туда, где трава зеленее, а может, и наоборот, прибыли те, кто хотел убежать от суеты большого города. Всё, что представлял Эдвард о Хальте, обратилось прахом, стоило только ему ступить на берег.

Убогие пирсы и мостки, местами доски настолько сгнили, что даже мысль о том, чтобы наступить на них, казалась полным абсурдом, за который себя можно было только ругать. У причала было всего несколько старых парусных лодок. Никакой оживлённости, что была присуща порту Мьяны, возможно из-за того, что рыбаков здесь мало, ведь они занимаются ловлей только в заливе, в то время как жители восточного побережья выходят в открытое море. Да и нельзя было сказать, что тут у кого-то есть желание постоянно мотаться от Хальты до Шадеры.

Что же касалось самого города, то было понятно, что это просто название. Если собрать все дома Мьяны, слепить их на маленьком клочке земли, предварительно хорошенько перемешав, и окружить каменной стеной, то получится Хальта. Самым примечательным в этом городе было полное отсутствие какой-либо логики при строительстве, и о таком понятии как «улица» здесь не могло быть и речи. В голову Эдварда закралась мысль, что человека, решившего рассказать здесь что-нибудь о градостроительстве, в конце концов, обвинили бы в ереси и казнили. Вероятно, когда-то местный лорд и так сделал.

Глядя на всё это безобразие с неистовым желанием вырвать себе глаза, пророк почувствовал позывы к рвоте, а вот Милу это вообще не беспокоило. Девушка всю дорогу восхищалась этим путешествием и восторгалась всем, что видела. Конечно, в этом нет ничего удивительного, ведь она впервые покинула родные края, и теперь всё казалось ей интересным, даже этот архитектурный выкидыш.

Обель тем временем оставался невозмутим, ведь он уже бывал здесь раньше, но всё же с Эдвардом он был полностью согласен. Этот город действительно выглядит ужасно. Не вдаваясь в объяснение логики строительства Хальты, Повелитель бури просто указал путь к воротам, выходящим к Предместью. По дороге возрождённый заметил, как знакомый женский силуэт мелькнул между домов, и поспешил окликнуть:

— Вилена!

Девушка обернулась на голос и увидела перед собой пророка. От такой неожиданной встречи она растерялась и встала как вкопанная, молча глядя то на Эдварда, то на его спутников.

— Что ты здесь делаешь? Где Баламар?

— Ох, Сэйшин, какая неожиданная встреча, это и вправду Вы. Как я рада Вашему возвращению. — Радостно ответила Вилена.

— Так что произошло за последнее время?

— После Вашей телепортации мы с господином Баламаром ждали три дня. В конце концов, он решил оставить Вам весточку о себе трактирщику, если Вы вернётесь в Предместье, а сам отправился в Хальту. Я не знала, что мне делать, поэтому последовала за ним.

— Я ожидал, что он сделает нечто подобное, поэтому и хотел вернуться в трактир, но не думал, что мы вот так встретимся. Кстати, а куда ты идешь?

— Сегодня у главных ворот состоится публичная казнь. Говорят, что эти люди помогали чернокнижникам с жертвоприношениями. Господин Баламар сейчас на аудиенции у лорда Хальты, он сказал мне, что может задержаться, поэтому я должна пойти туда и понаблюдать, вдруг будет что-нибудь необычное. Но… честно признаться, мне вовсе не хочется туда идти, но я должна это сделать. — Вилена перевела взгляд на спутников Эдварда. — Сэйшин, может, представите мне своих друзей?

— А, точно, вы же ещё не знакомы. Обель д’Фашт и Мила Филинг. А это…

— Меня зовут Вилена, — перебила девушка. — Я рада нашему знакомству, и спасибо, что присмотрели за Сэйшином.

— Хо-хо, пустяки, — ответил Повелитель бури. — Он оказал нам неоценимую услугу, самое малое, что мы могли сделать для него, помочь добраться до Языка Дьявола.

— Сэйшин благородный человек, сострадающий людям, я не удивлена, что он решил помочь незнакомцам, пусть даже сам оказался в затруднительном положении.

«Как гладко стелет. А ещё она перебила меня и не назвала свою фамилию, когда представлялась. Это из-за Обеля? Именно Вилена мне рассказала о главных семьях Халь-Шагата, наверняка она поняла, что перед ней Повелитель бури. Что ты скрываешь от меня, Вилена? Давай, продолжай эту игру, но я всё равно узнаю правду рано или поздно».

Все вместе они пошли к главным воротам, туда, где должна была состояться казнь. Пока путники приближались к назначенному месту, людей вокруг становилось всё больше, все спешили посмотреть на тех, кто был в сговоре с тёмными магами. К моменту прибытия наших героев у ворот собралась такая толпа, что яблоку негде было упасть. Люди выкрикивали различные ругательства и слова проклятья в сторону приговорённых к смерти.

Несмотря на возвышающийся помост, Эдвард никак не мог разглядеть людей, которых обвиняли в помощи чернокнижникам, ему не хватало роста, поэтому пророк решил подойти ближе. Пока возрождённый пробирался через толпу, чтобы посмотреть на преступников, начали зачитывать приговор. Мужчину и женщину обвиняли в поклонении злой Богине и жертвоприношениях ей, а так же посвящению в тайны всех обрядов других людей и проповеди ложного учения.

Когда пророк, наконец, добрался до помоста, то смог разглядеть висельников, и тут же остолбенел. Люди, которых он увидел, были семейной парой с окраины Предместья, родственники женщины, которую растерзал сумеречный зверь. Они были теми, кому он и Баламар доверили двух сирот. Что же теперь получается? На самом деле они заодно с культом? И что с теми детьми? Их принесли в жертву?

Ни Эдвард, ни Баламар не стали в тот день проверять этих крестьян, а надо было, но теперь уже поздно каяться. Пусть они и были больше озабочены настоящими адептами культа, а не их прихвостнями, но эта ошибка стоила жизни