Шрифт:
Закладка:
Пачки кончились. Семен начал брать мелочь, разложенную по проволочным сеткам. Для мелочи у него были припасены особые байковые мешочки на вате, чтобы монета не звенела в дороге и не болталась по чемодану. Семен аккуратно завязывал мешочки тесемочками и складывал в середину чемодана.
Он проделал всю эту работу одним духом и только потом посмотрел на часы — в его распоряжении оставалось десять минут.
Проверил шкаф — чисто. Прикрыл массивную дверь. Резко, одним движением повернул замок, вытащил ключи. После этого повернулся к столу и занялся багажом. Перед ним был полный чемодан денег, около восьми тысяч рублей. Он осторожно прикрыл крышку, погладил руками железные углы чемодана, пощелкал замками, проверяя их прочность.
Втайне Семен Никульшин гордился своим чемоданом. Он выбирал его не быстро, обдуманно. Чемодан для денег никак не может быть новым: обновка такого рода вызывает всякие неустойчивые мысли. В то же время чемодан не должен быть очень старым и потрепанным, иначе будет подозрительно и ненадежно. Чемодан нужен крепкий, непременно с железными углами, но поношенный, такой чемодан, который уже бывал во всяких переплетах и какого-нибудь неопределенного цвета, ну хотя бы грязно-серого.
Семен хорошо знал, что в тех ярких, пестрых чемоданах, которые ослепительно и самодовольно блестят на каких-нибудь курортных перронах, ничего ценного не бывает — сплошное барахло. Семен презирал яркие чемоданы. Все ценное содержится вот в таких невзрачных чемоданчиках, без всяких там пестрых наклеек. Чемоданы — как люди…
Он еще раз проверил, хорошо ли закрылись замки, потом решительно встал, просунул голову в дверь.
— Дядя Яша, семафор открыт? — спросил он у мужчины, сидевшего за ближним столом.
— Я тебе не дядя Яша, — проворчал тот. — Топай скорее. Такси у подъезда.
Семен подхватил чемодан, закрыл дверь каморки и быстро пошел по проходу меж столами, стараясь ни на кого не глядеть, а они, он знал это, провожают его равнодушными, редко сочувственными взглядами. Все в отделе знали, что Семен увозит деньги, но никто не вмешивался в это дело.
У окна, с тряпкой в руках, стояла уборщица. Семен почувствовал, что она глядит на него, и ее осуждающий взгляд подталкивал его.
— И когда только угомонится, — сказала уборщица в Семенову спину. Добегается когда-нибудь.
Семен не обернулся, только прибавил шагу.
На улице он настороженно и привычно огляделся по сторонам. Этот старый московский переулок был самой опасной частью пути: небольшие дома, каменные или деревянные, стояли впритык один к другому, в каждом доме подъезды, ворота — из любой такой подворотни могла выскочить всякая шпана.
Он бросил один быстрый взгляд, но увидел сразу все, что надо было ему увидеть. По мостовой семенила старушка с пучком свежей морковки, вдоль забора, толкая перед собой детскую коляску, шла женщина в прозрачном дождевике, по другой, солнечной стороне переулка брела пара влюбленных. Не раздумывая, он выбрал влюбленных и пошел на ту сторону наперерез старушке; он знал: в таких случаях следует держаться ближе к людям. Девушка обернулась и скользнула по нему горячим тревожным взглядом. Семен неторопливо шагал за парочкой, как бы небрежно, а на самом деле очень внимательно поглядывал по сторонам, особенно пристально следя за подъездами, которые были на пути.
Проехал грузовик. Семен проводил его глазами. Из ворот второго дома не спеша вышел парень в клетчатой рубахе, постоял, повертел головой — и зашагал навстречу. Семен подобрался, перебросил чемодан в левую руку, а правую опустил в карман пиджака.
Парень миновал влюбленных, еще шаг, другой, и он прошел мимо посвистывая. Семен опять взял чемодан в правую руку и удивился про себя до чего же он тяжелый: слишком много мелочи собралось в кассе. Семен всегда удивлялся, почему деньги такие тяжелые: когда они в кармане, их тяжести совсем не замечаешь.
Неожиданно из подъезда вышел милиционер и пошел в том же направлении, что и Семен, только по той стороне переулка. Милиционер шагал бодрым, ритмичным шагом, верно, спешил на дежурство. Семен покинул влюбленных, быстро пересек переулок, обогнал милиционера и пошел метрах в пяти впереди него. Теперь он был в безопасности.
Переулок вливался в широкую улицу. Остановка троллейбуса была прямо за углом, против «Гастронома». Милиционер бодро прошагал мимо остановки и пошел дальше. Семен стоял с независимым видом, крепко прижимая чемодан к бедру.
Подошел троллейбус двадцать второго маршрута. На нем Семен доезжал до Комсомольской площади, а оттуда по кольцевой линии метро до Павелецкого вокзала.
В троллейбусе, в метро, в вагоне электропоезда он должен был проехать больше семидесяти километров. Тысячи людей встретятся на его пути, и никто не имеет права знать, что в руках у него полный чемодан денег.
Раскрылись дверцы, он поднялся в вагон, достал мелочь, оторвал билет, потом внимательно посмотрел вдоль прохода, выбирая место. Справа сидела крашеная блондинка с модной сумкой. Семен молча протиснулся к окну. Блондинка брезгливо поджала ноги, пропуская его. Он положил чемодан плашмя на колени, прижал руками.
На третьей остановке ему показалось вдруг, что парень в рыжей кепке, стоявший в проходе, чересчур внимательно глядит на него. Семен равнодушно повернулся к окну, замурлыкал песенку, стараясь не смотреть на парня, но взгляд его сам собой притягивался к рыжей кепке, и краем глаза он видел, что парень во все глаза следит за чемоданом.
«Ну и дурак ты», — подумал Семен и перестал притворяться, будто не видит парня. Поднял глаза и усмехнулся прямо ему в лицо. Парень будто того и ждал, добродушно и глупо осклабился в ответ и вроде бы, показалось Семену, хитро подмигнул.
Семен перестал смотреть на парня, нервно забарабанил пальцами по чемодану.
На остановке, перед тем как выходить, он все же осмотрелся. Парень стоял у передних дверей и вовсю пялил на него глаза. Семен невозмутимо повернулся и пошел к задней двери. Выходя, он
